Каждый раз, когда в глубинах его существа оживала память о прошлых жизнях, он вспоминал ту сцену из знаменитой сказки, где Алиса во весь дух бежит вместе с Черной Королевой, оставаясь при этом на одном и том же месте [4] . Так и он, беги не беги, все равно не вырвется из заколдованного круга своих жизней.
Он стряхнул оцепенение и открыл глаза. На него смотрело его собственное лицо. Сам он сидел в мягком кресле. В гостиной приятно пахло табаком, потрескивал камин, стены были заняты книжными полками. Он готов был поклясться, что видит свое лицо не в зеркале.
– Вальдемар? – спросил человек с его лицом.
– Да, Вальдемар – это я. А вы?..
– Уолли Ванаувен. И уходить я не собираюсь.
Память о прошлом ускользала от него.
– Вы… не собираетесь… что?
Тут Уолли размахнулся и влепил ему пощечину. Голова Вальдемара мотнулась из стороны в сторону, однако сознание прояснилось.
Уолли повторил резко, напористо:
– Я не собираюсь уходить, малыш. Попробуй взять себя в руки. Мне нужно, чтобы ты все помнил, а то я замучаюсь с тобой.
– А вы помните все?
– Разумеется. И Элвина с его полоумной старухой, и параноика Вильгельма. Спроси, чего я только не помню с тех пор, как топал с пехотой. Ты сам-то забыл, наверное, про того парня, что умер от гангрены? И эта ужасная дизентерия.
– О, Господи! Я вспомнил! Вспомнил все, о чем вы говорите.
– Ха! Да это, если хочешь знать, мелочь по сравнению со всем остальным, что хранится у меня в памяти. Воспоминания об этих кошмарах придают особую прелесть моей нынешней жизни, если ты еще не понял, как она хороша. О лучшей доле и мечтать не приходится. Приз, вопреки всем законам доставшийся мне в игровом автомате. Любой из тех бедолаг, в чьей шкуре я побывал, не желал бы ничего иного. Итак, я остаюсь. И не подумаю сдвинуться с места.
– Но ведь это невозможно!
Уолли только хмыкнул, раскуривая трубку. Затем подошел к креслу, стоявшему напротив, и уселся. Они пристально смотрели друг на друга.
– Меня тоже подталкивают сзади, – сказал Вальдемар. – Я бы не торопил тебя, живи здесь, если тебе нравится, но дело не во мне одном, ты же знаешь. Меня заставили уйти, и ты никуда не денешься.
Уолли покачал головой.
– Я не уйду.
– Тебя вынудят. Сзади напирают.
Уолли выпустил облачко дыма. В гостиной чувствовался смолистый запах дров. Теперь, когда Вальдемар присмотрелся к комнате, она понравилась ему еще больше. Уютнее, чем здесь, ему не было никогда. Вот он, настоящий дом. Его предшественник, сидящий в кресле напротив, не погрешил против истины: это его воплощение действительно лучшее из всех возможных. Как часто в каждой из своих многострадальных жизней он тосковал по этой обстановке.
Летучий Голландец, похоже, обретет свой покой.
Прекратилась бешеная гонка Алисы с Черной Королевой.
Он и не заметил, как эта мысль созрела в нем: он должен каким-то образом задержаться здесь.
Он лихорадочно прикидывал, как ему поступить, хватался за один план, чтобы тут же отбросить его и начать обдумывать другой. Так голодный пес разбрасывает содержимое мусорного ящика, чтобы скорее добраться до лакомого кусочка, источающего такой соблазнительный аромат. Спасительный ответ, он знал, нужно искать в прошлом. В туманной мгле прожитых им жизней блеснет искорка знания, и он найдет способ избавиться от Уолли, выбросить его на стремительно летящую вперед дорожку безумной гонки. А потом можно подумать, как закрыть дорогу сюда всем остальным. В душе его звенела радость, но теперь нужно было притвориться непонятливым, чтобы выиграть время.
– И что же здесь у тебя эдакого замечательного в этой жизни?
Уолли расхохотался.
– Уверенность, малыш.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я твердо знаю, что свободен. До чего приятно сознавать, что я живу так, потому что сам сделал свой выбор, и не позволю затянуть себя в этот ваш круговорот. Я счастлив, ибо я – это я.