— Профессор Диринг! Это моя комната. Если вы пришли, чтобы оскорблять меня, прошу вас удалиться.
— Вы собираетесь продолжать это… это преследование?
— Я вас вовсе не преследую, сэр.
— А не тот ли вы Роджер Туми, который написал мне письмо, где говорилось о левитации? Вы предлагали мне заняться исследованием этого феномена.
Роджер удивленно посмотрел на Диринга:
— О каком письме вы ведете речь?
— Вы что, отрицаете это?
— Конечно, отрицаю. Что вы от меня хотите? У вас есть письмо?
Профессор Диринг поджал губы:
— Ладно, об этом не будем. Вы отрицаете, что на сегодняшнем заседании семинара вы подвесили себя на невидимых проводах?
— На проводах? Что за чепуха?
— Вы левитировали!
— Не могли бы вы, профессор Диринг, оставить меня в покое? Похоже, вы немного не в себе.
— Значит, вы отрицаете, что левитировали на моих глазах сегодня утром? — Голос профессора сорвался.
— Вы, очевидно, сошли с ума. Хотите сказать, что я устроил фокус в вашей аудитории? Я никогда там раньше не был и вошел туда после вас. Вы нашли какие-нибудь провода или другие приспособления, когда я ушел?
— Я не знаю, как именно вы это проделали, и мне все равно. Вы продолжаете отрицать, что левитировали?
— Конечно, отрицаю.
— Я вас видел. Зачем вы лжете?
— Вы видели, как я левитировал? Профессор Диринг, не объясните ли вы мне, как такое может быть? Полагаю, вы достаточно знаете о природе сил тяготения, чтобы понимать, что левитация — полнейшая чушь, если только речь не идет об открытом космосе. Вы решили подшутить надо мной?
— Боже праведный! — визгливо закричал Диринг. — Почему вы не хотите сказать мне правду?
— А я не лгу. Вы что, полагаете, что я могу поднять руку, произнести магическое заклинание… а потом… взлечу? — С этими словами Роджер начал медленно подниматься в воздух и остановился только в тот момент, когда его голова коснулась потолка.
Голова Диринга дергалась.
— Вот! Вот… вот…
Роджер улыбаясь опустился на пол:
— Вряд ли о таком явлении можно говорить серьезно.
— Вы снова это сделали… Вы только что это сделали…
— Что сделал, сэр?
— Вы левитировали! Вы только что левитировали!
Лицо Роджера приняло озабоченное выражение.
— Похоже, вы больны, сэр.
— Я видел то, что я видел.
— Вам следует отдохнуть. Слишком много работы…
— Это не галлюцинация!
— Может быть, хотите чего-нибудь выпить? — Роджер направился к своему чемодану, а Диринг, выпучив глаза, неотрывно следил за его ногами. Носки туфель Роджера находились в двух дюймах от пола и ни разу не опустились ниже.
Диринг плюхнулся в кресло, которое освободил Роджер.
— Да, пожалуйста, — слабым голосом попросил он.
Роджер протянул ему бутылку виски, Диринг сделал пару больших глотков и слегка поперхнулся.
— Ну как, лучше?
— Послушайте, — сказал Диринг, — неужели вы нашли способ нейтрализовать тяготение?
Роджер пристально посмотрел на него:
— Возьмите себя в руки, профессор. Если бы я овладел антигравитацией, то не стал бы играть с вами в игры. И уже давно находился бы в Вашингтоне. Я представлял бы из себя страшно важный военный секрет. Я бы… в общем, здесь бы меня не было! Это же очевидно!
Диринг вскочил на ноги:
— И вы собираетесь сидеть на последнем ряду на всех оставшихся заседаниях семинара?
— Конечно.
Диринг кивнул, нахлобучил на голову шляпу и стремительно выскочил в дверь.
В течение трех последующих дней профессор Диринг не председательствовал на заседаниях семинара. Его отсутствия никто не объяснил Роджер Туми, в котором надежда боролась с дурными предчувствиями, сидел среди других физиков и старался держаться незаметно. В этом, однако, он не слишком преуспел. Необъяснимые наскоки Диринга обратили на него внимание аудитории, а достойное и уверенное поведение принесло славу Давида, выступившего против Голиафа.
В четверг вечером после отвратительного обеда Роджер вернулся к себе в гостиницу и остановился в дверном проеме, поставив одну ногу на порог. Его поджидал профессор Диринг. С ним был еще один человек в серой, надвинутой на лоб шляпе, который расположился на кровати Роджера.
Неловкую тишину прервал незнакомец:
— Заходите, Туми.
Роджер вошел в номер и закрыл за собой дверь.
— Что здесь происходит?
Незнакомец вытащил бумажник и показал Роджеру удостоверение в пластиковом футляре.
— Меня зовут Кэннон, я работаю на ФБР.
— Я вижу, вы пользуетесь влиянием в правительстве, профессор Диринг, — усмехнулся Роджер.
— Немного, — не стал спорить Диринг.
— Ну что, я под арестом? В чем заключается мое преступление?
— Зачем же так волноваться? — успокоил его Кэннон. — Мы просто собираем о вас кое-какие данные, Туми. Это ваша подпись?
Он протянул Роджеру письмо так, чтобы Роджер смог его разглядеть, но не вырвал из рук. Это было письмо, которое Роджер написал Дирингу, а тот, в свою очередь, отправил Мортону.
— Да.
— А как насчет этих? — Федеральный агент показал ему стопку других писем.
Роджер понял, что Кэннон собрал все письма, за исключением, естественно, тех, что Роджер не решился послать и разорвал.
— Да, письма написаны мной, — устало проговорил он. Диринг фыркнул.
— Профессор Диринг сказал нам, что вы способны парить.
— Парить? Это еще, черт возьми, что значит?
— Парить в воздухе, — серьезно ответил Кэннон.
— И вы верите в подобную чушь?
— Я здесь вовсе не для того, чтобы верить или нет, доктор Туми, — заявил Кэннон. — Я представляю правительство Соединенных Штатов. Выполняю задание. И на вашем месте я не стал бы упрямиться.
— А как я могу сотрудничать с вами в подобном деле? Если бы я пришел к вам и заявил, что профессор Диринг может парить в воздухе, вы бы моментально посадили меня в сумасшедший дом.
— Профессора Диринга по его собственной просьбе осмотрел психиатр. Кроме того, правительство уже достаточно давно прислушивается к мнению профессора Диринга. А еще могу добавить, что у нас есть свидетельства из независимых источников.
— И в чем же они заключаются?
— Несколько студентов из вашего колледжа видели, как вы парили. И еще одна женщина, которая раньше работала секретарем у декана вашего факультета. Мы собрали все показания.
— Ну и что же? — спросил Роджер. — По-вашему, эти показания можно предъявить конгрессменам?
— Доктор Туми, — вмешался профессор Диринг, — вы ничего не выигрываете, отрицая тот факт, что умеете левитировать. Ваш собственный декан признает, что вы в состоянии сделать нечто подобное. Он просил меня официально уведомить вас, что в конце учебного года ваш контракт будет аннулирован. Он не стал бы делать это просто так.
— Не имеет значения, — сказал Роджер.
— Почему вы не признаете, что я видел, как вы левитировали?
— А зачем мне это признавать?
— Я хочу обратить ваше внимание, доктор Туми, — снова вступил в разговор Кэннон, — что, если вам удалось создать устройство, способное компенсировать тяготение, это будет представлять колоссальный интерес для правительства.
— В самом деле? Я полагаю, вы уже достаточно покопались в моем прошлом, чтобы выяснить, нет ли у меня порочащих связей.
— Расследование, — холодно ответил агент, — еще только началось.
— Ладно, — не стал больше отпираться Роджер, — давайте сделаем гипотетическое предположение. Допустим, я признаю, что могу левитировать. Допустим, я не знаю, как мне это удается. Допустим, мне нечего предложить правительству, кроме собственного тела и неразрешимой проблемы.
— Откуда вы знаете, что она неразрешима? — нетерпеливо перебил его Диринг.
— Я уже однажды обращался к вам с предложением изучить этот феномен, — кротко заметил Роджер. — Вы отказались.
— Послушайте, — Диринг говорил быстро, настойчиво, — в данный момент у вас нет работы. Я могу предложить вам должность адъюнкт-профессора физики на моем факультете. Ваши лекционные часы будут минимальны. Мы посвятим все время исследованию левитации. Как вы к этому относитесь?
— Звучит привлекательно, — ответил Роджер.
— Я думаю, можно с уверенностью сказать, что правительство окажет нам неограниченную поддержку.
— И что я должен для этого сделать? Просто признать, что могу левитировать?
— Я знаю, что можете. Я вас видел. Покажите мистеру Кэннону.
Ноги Роджера поднялись вверх, а тело вытянулось в горизонтальной плоскости, на высоте головы Кэннона. Потом он повернулся — казалось, Роджер Туми прилег отдохнуть на правом боку.
Шляпа Кэннона свалилась на кровать.