Но Инга замахала руками, вынула какую-то желтую карточку и объяснила, что всем сотрудникам здесь положены бесплатные ужины. Получилось, что заплатила за меня она.
Как это трактовать, я не понял, а у «Модели для сборки» спрашивать было глупо.
Неделя пролетела незаметно. Каждое утро я приезжал в офис, и начиналась круговерть – обсуждения, планерки, беседы. Тестировать игры мне тоже давали, но чаще спрашивали совета. Инга держалась дружелюбно и явно была ко мне неравнодушна, но что-то мешало сблизить дистанцию.
Постепенно все привыкли, что я ношу на шее большие наушники и надеваю их иногда даже в самые напряженные моменты – вот до чего я обнаглел. На немой вопрос я объяснил, что релаксирующая музыка помогает мне сосредоточиться, и с тех пор мне уже не нужно было слушать предсказания, запершись в туалетной кабинке.
Гадальная книга по-прежнему исправно давала советы. Но теперь они были все менее конкретными. Последний четкий совет прозвучал, когда у нас возник спор с самим Говоровым. Он размахивал руками, дышал коньяком, я точно знал, что он не прав, но совершенно не представлял, как ему возразить. Тогда книга ответила классикой:
«Робот должен повиноваться всем приказам, которые дает человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону».
Я рассудил, что из всех законов первый – это прибыль для компании. И поступил по-своему. Но постарался обставить это максимально корректно, потому что следующий совет книги призывал быть мягче:
«– Помни, дитя, мы учимся не железной пляске Вестероса, пляске рыцаря, рубящего и молотящего. Нет. Это будет танец Браавоса, танец воды, быстрый и внезапный. Все люди созданы из воды, ты это знаешь?»
Но все чаще мне приходилось мучительно додумывать, что же имелось в виду. Вот, например, книга сообщала мне:
«– …взгляни на эту игрушку, – сказал Форд Зафоду. Они стояли у звездного багги апельсинового цвета с черными солнцеломами по бокам. Собственно, звездными такие кораблики назывались по ошибке – они могли лишь прыгать от планеты к планете. Но в изяществе линий им нельзя было отказать. Рядом с багги разместился лимузин длиной ярдов тридцать. Создавая его, конструктор, казалось, преследовал одну цель – заочно уморить от зависти любого, кто только взглянет на его детище».
Как это понять? Я размышлял над бредовым предсказанием почти сутки. А затем вдруг сообразил, какая из фраз больше врезалась в память: «Конструктор, казалось, преследовал одну цель – заочно». Заочно! Это решало все мои застарелые проблемы. Я пошел и честно поговорил с деканом нашего факультета. Объяснил ему ситуацию, рассказал про работу, он отнесся с пониманием и разрешил мне перевестись на заочное отделение. Я обложился учебниками и в первый же вечер с удивлением понял, что после прекращения пустой студенческой болтовни, зевания и просиживания джинсов на дневных институтских скамейках моя учеба стала в разы эффективнее.
Или вот в пятницу, когда мы с Ингой пошли в бар, к нам подсел пьяный парень, потихоньку стал невнятно шипеть разные гадости про «все бабы суки» и поглядывать при этом на Ингу, в общем, мешал разговаривать и вообще нарывался. Вероятно, мне следовало хорошенько двинуть ему в рыло, как учили поступать в таком случае все фильмы и книги. Нет, я совсем не мастер бокса, но этот дурак был в таком состоянии, что все равно ничем не смог бы мне ответить. Я спросил у плеера, как мне быть, и получил ответ:
«Язон пожал плечами и погладил чешуйчатое чудовище.
– Рогонос, – сообщил механический голос. – Одежда и обувь не защищают. Убей его.
Послышался резкий хлопок, и запрограммированный на звук холостого выстрела рогонос упал на бок».
На первый взгляд казалось, что плеер советует затеять драку в пятничном баре. Признаться, я надеялся, что он меня, наоборот, отговорит от дебоша. Еще немного поразмыслив, я решил, что термин «рогонос», вероятно, объясняет причины его сегодняшнего алкоголизма и ненависти в адрес женщин. А основная идея совета, вероятно, заключалась лишь в первой фразе? Я пожал плечами, похлопал чудовище по плечу и вежливо, но решительно отбуксировал рогоноса через весь зал к гардеробу – он и не сопротивлялся. Там я прислонил его к стенке, он тут же стал сползать на пол, но это была уже проблема гардеробщика с охранником – больше мы с Ингой этого господина не видели.
В другой раз наушники выдали такое:
«– Видишь ли, – ответил Марвин, – ты ведь яйцо ганзера.
– Это мне известно, – сказало яйцо ганзера. – Я яйцо ганзера, факт. А что, теперь так, ни с того ни с сего, это запрещается законом?
– Конечно, нет, – ответил Марвин. – Но дело в том, что я как раз охочусь за яйцами ганзеров».
Я как раз сидел на заседании директоров филиала в Розовой переговорке – меня почему-то пригласили туда. Обсуждались стратегии развития игровых продуктов, от меня ждали совета – а тут вместо совета какое-то говорящее яйцо. Я мысленно крутил образ и так и эдак, пока вдруг меня не осенило: говорящее яйцо – метафора смартфона! Я тут же встал и предложил сделать облегченные версии для всех ведущих игр корпорации в виде мобильных приложений. И эта идея была встречена овациями.
Но все чаще плеер нес бред, который никак не поддавался осмыслению. И даже не всегда соответствовал логике русского языка:
«Боковые жвальца принялись пожевывать основание черепа. Обездвиженное тело Сарасти уже не билось, а лишь подрагивало – мешок мускулов и забитых помехами двигательных нервов».
Вот как такое понимать? А время от времени гадальная книга принималась откровенно стыдить меня:
«– Невежество! – визжал он. – Жуков ведрами в него не сыплют. Жуки сами падают в него с дивной избирательностью!»
А иногда откровенно иронизировала над моей привычкой спрашивать советов. Как-то раз плеер с чувством произнес:
«Скоро фарфоровая головка Жихаря вся забилась чужими словами. Больше не лезло, и нужно было поскорее все забыть, чтобы дать простор собственному разумению».
Но в любом случае жизнь била ключом и обрела настоящий смысл. Единственное, что меня беспокоило: никакого договора со мной до сих пор не заключили, и ждать ли мне зарплату в конце месяца – пока неясно. А спрашивать почему-то я стеснялся, наверное, от неловкости. Несмотря на то что я питался в офисе, деньги, одолженные Максом, подходили к концу. Конечно, я спрашивал у плеера, чего мне ждать по окончании тестового месяца – если это был тестовый месяц. Но книга предсказаний отвечала сумбурно:
«…открыл следующую карту, сердце мое забилось так, словно хотело выпрыгнуть из груди. Это был я. Я видел себя в зеркало, когда брился, и это был тот самый парень за зеркалом. Зеленые глаза, черные волосы, и одет в черное с серебром, конечно же. На плечах плащ, чуть раздуваемый ветром. Черные высокие сапоги, как у Эрика. Клинок на боку, только потяжелее и не такой длинный, как у него. На руках – перчатки, отливающие чешуйками серебра. Пряжка под горлом в виде серебряной розы. Я, Корвин».
Я попробовал это осмыслить и так и эдак, а затем просто купил на последние деньги серебряные сережки для Инги. И, встретив ее утром в вестибюле, не стал тянуть, а вручил их прямо в лифте, где мы оказались вдвоем. И получил первый поцелуй – жаркий и искренний, длиной в 28 этажей. Мы договорились сегодня после работы как следует отметить вторую неделю нашего знакомства.
День в ожидании чуда тянулся бесконечно: мелкие дела, просмотр и тестирование игр, пара совещаний, обед. После обеда должно было состояться большое собрание директоров – ходили слухи, что какой-то важный чин должен приехать из европейского офиса, но кто именно – никто пока не знал. Дело в том, что директорат центрального подразделения «Формасофта» издавна славился привычкой являться в локальные филиалы без предупреждения. О том, что к нам кто-то едет, узнали только что и совершенно случайно – через общий координационный центр из Европы свалился заказ водителям, обслуживающим «Формасофт», встретить кого-то важного в аэропорту и привезти сразу в офис.
Когда я вошел в Маргариточную переговорку, я уже понял по напряженным лицам, что кто-то приехал. Но все почему-то смотрели на меня. Я не сразу заметил иностранного гостя, но когда заметил – сердце мое забилось так, словно хотело выпрыгнуть из груди. Это был сам Иштван Формаш – главный разработчик движка игры «Небесные асы» и отец-основатель собственно всей корпорации «Формасофт».
Я мог теперь поклясться, что это точно он. Хотя гость был мало похож на свой улыбающийся образ за штурвалом в наглухо застегнутом летном шлеме и авиационных очках. Этот здоровенный портрет в раме висел у нас прямо над ресепшеном на этаже. Но там Формаш скорее напоминал Гагарина. В отличие от многих обитателей офиса, я еще ни разу не встречал его ни в жизни, ни на видеопереговорах. Меня ждал сюрприз… Я видел себя в зеркало – и это был тот самый парень за зеркалом. Видимо, Иштван только что вошел и не успел даже раздеться. А прилетел издалека: у нас с самого утра жарило настоящее весеннее солнце – даже в переговорке окно распахнуто настежь, – а на нем были черные высокие сапоги, плащ, на шее длинный шарф, а в руке он сжимал перчатки и… вязаную шапку с огромным хипстерским помпоном.