Однако, присмотревшись к нему внимательнее, можно было заметить, что внешность вновь прибывшего, его осанка, гордый взгляд и белизна кожи не гармонируют с запыленным костюмом путешествующего мещанина и за версту выдают в нем дворянина.
Это был Арамис.
Справедливо полагая, что трюк с переодеванием в рясу францисканского монаха был с течением времени разоблачен, он не рискнул появиться в Туре в том же облачении, а вместо этого приобрел себе в Орлеане платье буржуа.
Арамис старательно укрывал лицо с холеной бородкой и тонкими усиками под широкополой шляпой и не поднимал глаз.
Он быстро и уверенно двигался по улицам, видимо, неплохо в них ориентируясь, из чего можно было сделать вывод о том, что ему случалось бывать в городе. Ему потребовалось не так уж много времени, чтобы разыскать улицу Скорняков, а затем обнаружить на ней вывеску булочника.
Войдя внутрь и выждав несколько минут, пока его глаза привыкли к полумраку, царившему внутри, а двое-трое покупателей, находившихся в лавке, вышли на улицу, Арамис подошел к хозяину заведения.
– Добрый день, любезный хозяин, – негромко сказал Арамис.
– Добрый день, сударь. Чем могу служить вам? – отвечал тот.
– Вы меня очень обяжете, если ответите на один вопрос.
– Спрашивайте. Может быть, я и смогу быть вам чем-нибудь полезен.
– Ваше имя Дюпон, не так ли?
– Ваша правда, сударь. Это просто удивительно!
– Что же вас удивляет, мэтр Дюпон?
– То, что вам известно мое имя. У меня хорошая память на лица, и я готов поклясться, что вы не из числа моих покупателей.
– Евангелие не велит нам давать клятвы, – тихо произнес Арамис.
Затем он обернулся, чтобы проверить, не может ли кто-нибудь услышать их разговор. В лавке никого не было.
– Отошлите своего подручного, любезный мэтр Дюпон, – приветливым, но не допускающим возражений тоном произнес Арамис. – И проводите меня наверх – туда, где мы могли бы поговорить без помехи.
Однако почтенный булочник был человеком не робкого десятка и, видимо, не собирался повиноваться пришельцу, хотя бы и такому, как Арамис.
– Полегче, любезный. С какой это стати я должен отсылать мальчишку и тратить время на разговоры с вами? Могут прийти покупатели, а в лавке – никого!
Арамис спокойно расстегнул воротник так, чтобы стало видно небольшое распятие, висевшее на тонкой серебряной цепочке. Затем он поднес крестик к глазам мэтра Дюпона таким образом, чтобы тот мог рассмотреть четыре латинские буквы на обратной стороне распятия.
Хозяин переменился в лице. Затем он быстро повернулся и дал своему юному помощнику какое-то поручение, позволявшее отослать его из лавки на продолжительный срок.
– Прошу вас следовать за мной, сударь, – сказал он, обращаясь к Арамису и сопровождая свои слова почтительным поклоном.
В одиннадцать часов следующего дня Кэтти вышла из дому, чтобы отправиться в свою обычную прогулку по торговым лавкам города. Двое соглядатаев отправились следом. Сегодня это были скромно одетая женщина и человек, похожий на судейского чиновника.
Они следовали за девушкой по разным сторонам улицы. Женщина несла в руках корзинку, словно собиралась делать какие-либо покупки, что давало ей возможность в случае надобности заходить в те же лавки, куда заходила Кэтти, и подходить к тем же лоткам, к которым приближалась она, чтобы слышать, о чем камеристка герцогини де Шеврез станет говорить с лавочниками и торговцами.
И снова девушка зашагала вдоль по улице Мюрсунтуа, внимательно изучая все выставленные для продажи украшения и не менее внимательно выслушивая все комплименты, какие нашлись в этот день в запасе у почтенных негоциантов, обитавших на славной улице Мюрсунтуа.