– Что там стряслось с вами, д’Артаньян? – спросил Атос, когда его молчаливый слуга исчез, откупорив принесенные бутылки. – Ле Бреттон, вернувшись из дозора, поведал нам, что вы покинули их в обществе господина Ла Удиньера, торопившегося доставить вас к кардиналу.
– Он сказал вам чистую правду, дорогой Атос.
– Вот как? Черт возьми, по-видимому, его высокопреосвященство не может долго обходиться без вашего общества. Признаться, мы уже начали беспокоиться за вас.
– Атос, только что кардинал приказал мне отправиться в Ла-Рошель в качестве лазутчика.
Атос вздрогнул и допил вино.
– Сколько бед ожидает несчастное государство, возглавляемое слабым монархом, – тихо проговорил он. – Отцы церкви командуют армиями и посылают шпионить лейтенантов королевских мушкетеров.
– Ах, Атос, кардинал не приказывает мне шпионить за ларошельцами. Он хочет с моей помощью ускорить сдачу города. Мне нужно сыграть чужую роль, но лишь для того, чтобы убедить их в том, что Бэкингем действительно погиб.
Так как Атос молчал и, сощурившись рассматривал дрожащий огонек свечи сквозь стекло стакана, д’Артаньян заговорил снова:
– Итак, Атос, вы считаете, что исполнение приказа кардинала несовместимо с честью дворянина.
– Я этого не говорил, д’Артаньян, – ответил Атос, отвлекаясь от созерцания огня. – В конце концов, англичанин действительно умер, и, быть может, ваша миссия ускорит сдачу города. Но ведь в случае неудачи вас повесят – это не самый лучший конец для мушкетера и дворянина. Быть повешенным как шпион – фи, друг мой.
– Все это так, Атос, но если мне удастся приблизить окончание военных действий…
– Вы упрочите свою блестящую репутацию храбреца, хотите вы сказать? Несомненно, друг мой, но нужно ли это кардиналу?
– Нужно ли это кардиналу?!
– Вот именно!
– Поверьте, Атос, я и сам все время задаю себе этот вопрос…
– И что же?
– И не нахожу на него ответа.
Неожиданно Атос резко поднялся и подошел к д’Ар-таньяну.
– Откажитесь от этого дела, друг мой, – меня терзают мрачные предчувствия.
– Но это невозможно!
– Черт побери! В конце концов, наш начальник господин де Тревиль, а не кардинал Ришелье!
– Но главнокомандующий он, Атос, вы же знаете это не хуже меня.
– Вот это меня и бесит, друг мой. Ну что ж, если вы твердо решили…
– Да, Атос. Я не могу отступать – пусть будет, что будет. После смерти моей Констанции жизнь не кажется мне таким уж желанным жребием…
Атос обнял д’Артаньяна.
– В таком случае, я не стану вас отговаривать. Идите выспитесь – ясная голова одно из самых весомых ваших достоинств.
Проснувшись ранним утром, д’Артаньян поторопился встретиться со своими товарищами, однако, повинуясь какому-то смутному чувству, наш гасконец не стал посвящать Портоса и Арамиса в тонкости дела, ограничился лишь упоминанием о личном поручении кардинала. Мы уже не раз упоминали об особом отношении молодого человека к Атосу – самому старшему из всей четверки.
Арамис и Портос провожали д’Артаньяна с напускной беззаботностью, плохо скрывавшей трогательное беспокойство за его судьбу. Атос был мрачнее и молчаливее обыкновения. Хмурый осенний день лишь усиливал недобрые предчувствия, переживаемые всей четверкой, это настроение передалось и слугам.
Д’Артаньян, желая скорее закончить тяготившую его сцену расставания, вскочил на коня и сделал знак Планше, который должен был сопровождать его, выполняя свою собственную роль – роль слуги путешествующего дворянина.
Лейтенант Малэ, долженствовавший, по приказу кардинала, проводить д’Артаньяна на корабль, наблюдал сцену молчаливого прощания четырех людей издали.