Я начал понимать, какие нужно отдать распоряжения. Первым делом, раз сбросят скорость, наступит невесомость. А когда включится двигатель, все, что было за перегородками, очутится на полу. И нам повезет, если маневр закончится без переломов. Но сейчас необходимо развести людей по каютам, а также персонал, чтобы все заняли кушетки для ускорения.
И в то же время хорошо бы узнать, какую свободу передвижения получили марсиане. Неуклюже передвигаясь с моста в салон и обратно, мы держали двери открытыми. Пока их снова не закроют, все вентиляционные системы представляют собой свободный проход для пришельцев, но они не смогут им воспользоваться, если ускорение сокрушит их.
Я наблюдал, как капитан, сопровождаемый Туэйном, взбирался по складной лестнице, ведущей в центральную шахту. Видел, как он замешкался наверху, открывая дверь. И еще заметил тень поблизости от него, и тонкое жало, и выстрелил — но слишком поздно. Долгие секунды Туэйн отчаянно цеплялся за поручни, но капитан навалился на него всей тяжестью, и они оба свалились вниз. Туэйн был цел и невредим. Старик не двигался.
— Мистер Туэйн, включите переговорное устройство с мостиком. Проверим, в порядке ли Уэлби.
Туэйн медленно подошел к интеркому, набрал номер, держа трубку возле уха:
— Не отвечает, — проговорил он.
— Сделайте же что-нибудь! — завизжала одна из женщин. — Вы за все отвечаете. Так сделайте что-нибудь!
— У кого есть предложения? — спросил я.
Линн Дэйвис приблизилась ко мне. Должно быть, она пришла из спортзала, когда услышала сигнал тревоги — ее костюм оставлял слишком мало простора для воображения. Она усмехнулась:
— Могу подержать для вас цилиндр фокусника, а вы достанете из нее белого кролика.
— Спасибо, Линн, но, боюсь, белые кролики нам сейчас мало помогут.
Но ее присутствие меня радовало, как радовало и то, что хотя бы кто-то из пассажиров способен сохранять хладнокровие в этих условиях.
— Мы можем начать переговоры, — сказал Трейнер.
— Переговоры? Но как?
— Должен быть какой-то язык.
— Они его знают, а мы — нет.
— Да. Вы можете вести переговоры, — раздался незнакомый голос.
Все повернулись и в изумлении уставились на вентиляционную шахту. Внутри было темно, но мы могли видеть некоторое шевеление, перемещение теней:
— Вы можете вести переговоры, — вновь повторил тот же голос. Голос? Это больше напоминало шелест листвы в кронах деревьев, странным образом складывающийся в звуки и слова, что звучали бесстрастно, безэмоционально.
— Кто ты? — спросил я. — Кто ты?
— Я… мать. Королева. Будучи личинкой, я выросла на клетках существа, которое вы зовете Латимер. Я питалась клетками его мозга — и поедала его знания, его память…
— Невероятно! — завопил врач.
— Я королева, а остальные — мои… рабы. Во мне находится семя моей расы, а также память и знания всех наших предков. Мудрые сказали, что мы должны уснуть, а потом придет новый день, юные создания упадут со звезд, и мы начнем все сначала. И мы начинаем все заново.
— Нет, не начинаете, — возразил я.
— Начинаем. Мы держим под контролем весь этот маленький летающий мир, который вы зовете кораблем. Вам некуда деваться из этой клетки, куда мы вас поместили.
— Хорошо. Что вы хотите.
— Один из маленьких кораблей. Спасательную шлюпку, как вы их зовете. Нам известно, что ваша раса заняла наш мир, и их не выгнать оттуда. Мы знаем: ваш мир нам никогда не завоевать. Но ведь среди звезд есть другие миры, мы сможем найти один такой для себя.
Я почувствовал какую-то симпатию к странному созданию из-за его удручающей наивности, из-за глупой мечты: совершить межгалактическое путешествие в спасательной шлюпке. Ясно, что Латимер совсем немного знал в области астронавтики.
— А как вы поведете корабль?
— Поведем? Ах, да. То молодое существо, которое управляло этим кораблем, было… остановлено, и теперь в нем вызревает наше семя. Мать, когда развивается, сохраняет все знания носителя. Но нам нужны еще носители. Те, кого мы… убили в битве, недостаточно свежие.
— Сколько? — спросил я, надеясь, что, продолжая этот кошмарный разговор, я узнаю, как справиться с марсианами.
— Шесть. Они должны быть молодыми, обоего пола.
— Согласны! — закричал кто-то. — Забирайте шестерых и проваливайте!
Я повернулся посмотреть, кто это сказал. Один из старших мужчин, понимающий, что его не выберут. Я холодно сказал:
— Здесь я за все отвечаю. Меня еще никто не смещал; я пытаюсь понять, против чего мы сражаемся.
— Вы заключаете соглашение и ручаетесь за его выполнение, — проговорил голос. — По-моему, я прошу не слишком много.
— Ладно. Заключим соглашение. Но я хочу видеть, с кем я его заключаю.
— Увидишь. Но вы вооружены. Даете ли вы слово, что не станете применять оружие?
— Да, — ответил я после долгих раздумий. — А вы?
— Не будьте дураком, Вест! — закричал Туэйн.
— Пусть ведет свою игру, — прошептал Кеннеди.
— Мы даем вам слово, — прошелестел голос.
Очень, очень медленно существо выбралось из вентилятора. Оно было похоже на те существа, которые погибли, но гораздо крупнее. Я смотрел, как зачарованный, на внутренние органы, которые отчетливо виднелись сквозь прозрачный панцирь — шевелились и пульсировали. «Вот это должно быть сердце, — думал я. — А вон там — мозг…» Кто-то взвизгнул, и пальцы Линн Дэйвис впились мне в руку. Самым отвратительным оказались голосовые антенны этой твари, и они шевелились во время разговора.
— Вас я тоже нахожу неприятными на вид, — заверило существо.
— Бросьте это! — услышал я голос Кеннеди.
Я повернулся и увидел, что Кеннеди схватил за руку Туэйна до того, как тот смог выхватить пистолет.
— Вам нельзя доверять, — проговорило существо с Марса. Оно быстро вползло в вентилятор.
— Я дал слово. И у меня в обычае держать его, — сказал я Туэйну.
— Ты дал свое слово… креветке! — пробубнил второй пилот.
— Тупик, — подытожил врач.
— Им понадобится много времени, прежде чем они вырастят своего навигатора, — заметил я в тишине.
— Не так уж много, — отозвалась марсианская королева. — Наше семя прорастает быстро. Мой разум уже может общаться с разумом моей дочери-королевы. И я уже узнаю от нее все больше и больше о вашем летающем мире.
— Блеф, — выпалил я. Но потом задумался: тело Латимера было тщательно законсервировано. Вероятно, именно газ мортикон замедлил рост семени. Как бы то ни было, одна мысль утешала. Марсиане обладают телепатическими способностями — но только среди своих.
— Я сгораю от нетерпения, — вновь заговорила королева. — Я займу соседний отсек. Присылайте шестерых человек одного за другим, чтобы я могла посадить семя в их тела.
— А если мы отказываемся?
— Я сказала вам, что говорила со своей дочерью-королевой. И знаю, как устроен летающий мир. Знаю, что могу закрыть все двери в вашем отсеке и позволить воздуху выйти наружу, в пустоту. Так что жду шестерых, троих мужчин и троих женщин, и без оружия. Если попытаетесь атаковать меня, рабы получат приказ открыть…клапаны. И ждать больше я не намерена.
Внезапно из вентиляционного отсека донесся громкий звон. Я увидел, что кнопка герметизации скользнула на место. Очевидно, марсиане не шутят.
— Будешь вызывать добровольцев? — спросил Туэйн. — Или бросим жребий?
У меня в ушах раздался болезненный звон. Я проглотил комок, и звон исчез.
— Напоминание, — сказал я, и мой голос показался мне тонким и слабым. Когда герметичная дверь в спортивный зал открылась и восстановилось нормальное давление, я почувствовал сильное головокружение.
— Кто-то должен быть первым, — произнесла Линн Дэйвис.
Она смотрела себе под ноги с кривой усмешкой:
— По крайней мере, меня они точно не заподозрят в ношении оружия. В этом костюме даже перочинный нож спрятать некуда!
Ее лицо побледнело, но она вышла в полуоткрытую дверь, держа голову высоко.
— Линн! — закричал я, пытаясь остановить ее.
— Пусть идет, — проворчал Туэйн.
Я отшвырнул его и бросился за девушкой. На поясе шорт болталась кобура, но пистолета там не было. Неважно; кулаки и ноги тоже сгодятся.
В дверях стояли два меньших марсианина, размахивая жалами. Я налетел прямо на них и был бы убит током, если бы Кеннеди не остановил меня:
— Вы ничего не сможете сделать! — Кричал он. — Вы ничего не сможете сделать!
Что-то в его тоне заставило меня успокоиться. Что он знает?
Мы вдвоем наблюдали, как девушка медленно приближается к чудовищу, распростертому — и это чуть не вызвало у меня приступ истерического смеха — на теннисном столе. Мы видели, как оно протягивает антенны, как медленно выдвигается нечто, напоминающее яйцеклад. Оружие Кеннеди было наготове — а затем дверь закрылась.