Начало царствования Павла ознаменовано целым рядом указов именно хозяйственного характера.
Само собою разумеется, что нововведения Павла I порождали недовольство, и чиновники, обязанные являться на службу к шести часам утра, и офицеры, принужденные бросить свои муфточки и перестать кататься в экипажах, были возмущены и роптали.
Этот ропот питался сплетнями, и они распространялись по Петербургу, а оттуда разносились по всей России. На Павла Петровича лгали с остервенением, с нескрываемым злорадством, и эта ложь заносилась в записки досужих людей и до сих пор принимается многими за якобы подлинное свидетельство.
Между тем порядок внутреннего управления, установленный Павлом Петровичем, явился настолько прочным и настолько соответствовал нашему духу, что, при всех своих недостатках, происшедших от поспешности, с которой был введен, устоял неизменно в главных своих чертах до наших дней и позволил России развиться и укрепиться, остаться великодержавным государством.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
I
В доме Сергея Александровича Проворова случился сильный переполох.
Плотно и с большим аппетитом поужинав, встал он из-за стола веселый и радостный, поцеловал свою молодую жену и прошел к себе в кабинет, а через некоторое время она, войдя к нему, застала его лежащим в бессознательном состоянии на диване. Что случилось с ним, нельзя было понять. Лежал он не двигаясь, с закрытыми глазами.
Послали за доктором. Пришел какой-то врач, старый немец, живший случайно поблизости, и, определив удар, сказал, что необходимо как можно скорее пустить кровь.
В эту минуту вернулся домой брат молодой Проворовой.
— Клавдий! — встретила та его. — У нас несчастье — у Сергея удар!..
— Что за глупости! — спокойно возразил Клавдий. — Не такие его годы, чтобы с ним могло случиться нечто подобное!
— Однако доктор говорит…
— Какой доктор?
— Не знаю. Я послала за первым попавшимся… тут живет какой-то немец поблизости. Он говорит, надо пустить немедленно кровь.
В это время в кабинет, где лежал Проворов, слуга пронес таз, воду и полотенце.
— Ничего этого не надобно! — воскликнул Клавдий и быстрыми шагами прошел в кабинет.
Там доктор засучивал рукава, торопясь приступить к операции.
Клавдий осмотрел зятя, попробовал у него пульс и твердо заявил доктору:
— Оставьте меня одного с ним!
Немец, по-видимому не ожидавший такого решения, удивленно и вместе с тем презрительно посмотрел поверх очков и также не без твердости ответил:
— Если я был призван к больному, я не имею права оставить его без помощи медицины! Больному надо пустить кровь…
— А я вам говорю, что здесь ваши услуги не нужны, по крайней мере сегодня, — продолжал настаивать Клавдий. — Получите за визит и оставьте нас в покое!
Клавдий сдвинул брови, взглянул на доктора и сделал рукой знак. Последний произвел на немца немедленное действие: доктор опустил глаза, взялся за лоб правой рукой и, больше не рассуждая, молча поклонился и вышел из комнаты.
— Унеси все это прочь! — приказал Клавдий слуге, указав на таз и полотенце. Тот немедленно исполнил приказание, и когда Клавдий остался один с сестрой возле лежащего без движения ее мужа, то, как бы думая вслух, тихо произнес:
— Однако господа масоны слишком уж скоро занялись нами! Не ожидал я, что они так поспешат.
— Ты думаешь? Разве это масоны? — с расстановкой спросила его сестра.
— Несомненно. И этот немец-доктор — тоже масон, и, не сделай я ему повелительного масонского знака, он, пожалуй, мог бы натворить бед.
— Клавдий… ради Бога… случилось что-нибудь серьезное?
— Слава Богу, ничего. Смотри, видишь, твой Сергей переходит уже в состояние нормального сна.