Одной рукой он подхватил ее за предплечье, удерживая, а другой пытался усмирить коня. Пока он боролся с перепуганной лошадью, в единственном уголке его сознания, который не захлестнул страх за нее, мелькнула мысль, что, пожалуй, с кораблем и парусами управляться легче.
Она вскрикнула, однако не упала. Мэтью наклонился и услышал, как она стонет от боли. Когда лошадь наконец пошла шагом, Мэтью отбросил поводья и осторожно спустил ее на землю. Спрыгнув и привязав лошадь к близстоящему дереву, он поспешил к ней.
Ее била дрожь.
— Вы целы? — спросил он, обхватив ее за плечи. Девушка от боли хватала воздух открытым ртом.
— Нет. Мне очень больно, — призналась она. — Кажется, вы сломали мне руку.
— Дайте взглянуть.
Мэтью ощупал руку Джеммы, забыв о стыдливости, которую могла испытывать девушка. Осмотрев ее, Мэтью пришел к выводу, что ничего ужасного не произошло.
— Перелома нет, — сообщил он ей.
— Тогда почему плечо буквально горит от боли? — возразила Джемма. Мэтью заметил, как у нее на щеках блеснули слезы.
— Вы вывихнули лопатку, — сказал он ей. — Когда вы висели на одной руке, у вас сместилась кость. Это не так страшно.
Даже при тусклом свете месяца он заметил ее недоверчивый взгляд.
— Не страшно?
— Я с этим встречался раньше. И знаю, что надо сделать. Смотрите, вот здесь большое дерево. Вы только прислонитесь к нему на минуту.
— Вам нельзя доверять, мне нужен врач, — настаивала Джемма. Тем не менее она невольно прислонилась к дереву и закрыла на мгновение глаза. И Мэтью тут же воспользовался этим.
Джемма, раскрыв глаза, закричала. Какая пронзительная боль! Но потом сразу полегчало, только плечо еще немного ныло.
— Что вы сделали? — спросила она.
— Вправил вам лопатку, — сухо пояснил Мэтью. Он достал из кармана и подал ей белый носовой платок, чтобы она вытерла слезы.
Джемма взяла его и вытерла лицо.
— Почему вы не предупредили меня? Как бы я сейчас выругалась, если бы умела.
Несмотря на ее ярость, он тихо рассмеялся.
— В свое время я научу вас этому. Если бы я сказал, то вы бы вся сжались от страха и вам было бы еще больнее. Пойдемте, я посажу вас на лошадь, а сам пойду пешком.
— Тогда мы будем добираться до города несколько часов, — заупрямилась Джемма. Этой ночью он несколько раз выручал ее, причем каждый раз делал это весьма решительно! — О Боже, что я скажу друзьям, если меня всю ночь не будет дома?
Он как можно осторожнее приподнял ее и посадил впереди седла, затем, отвязав лошадь, кое-как влез в седло позади нее.
Джемма опять склонила голову на его широкое плечо — из-за головокружения, оправдывалась она перед собой, вместе с тем ей было обидно и досадно, что в отличие от нее у него ничего не болело. Однако ей было покойно и удобно в его объятиях, ей даже почудилось, что он губами дотронулся до ее волос. Но у Джеммы все еще слегка кружилась голова, так что это вполне могло оказаться плодом ее воображения.
Лошадь шла спокойным шагом. Они двигались не спеша, и Джемме казалось, что они могли бы ехать и ехать до бесконечности. Ей было приятно полулежать у него на руках — в этом, как ни странно, не было ничего ужасного.
Наконец в ночной тьме стали смутно вырисовываться силуэты отдельных зданий, постепенно они становились все резче и резче, и вскоре вокруг них уже высились дома.
Поначалу различать дорогу стало еще труднее, но, быстро миновав пригород, они въехали в западную часть города с ее широкими мощеными улицами, освещенными газовыми фонарями, и с великолепными домами.
«Деньги — в них все дело», — пронеслась мысль в голове у Джеммы. Деньги и богатые люди, все зависит от них. Она указала путь к снятому Луизой дому. Осадив лошадь у дверей высокого здания, Мэтью снова помог ей, на этот раз спуститься вниз.