Черная куртка и темный шарф, обмотанный вокруг шеи, делали его почти незаметным в полумраке прихожей.
— Вы работаете здесь учительницей? — прошептал он, разглядывая ее темно-коричневого цвета дорожный костюм. Как ни странно, голос у него был приятный и вряд ли мог принадлежать преступнику, но все же с какой стати он очутился здесь?
Джемма покачала головой.
— Я отпущу вас. Но если будете шуметь, тут же придушу. Поверьте, у меня достаточный опыт по этой части.
Итак?
Она кивнула. На этот раз его тон не позволял даже усомниться в его словах, и Джемма снова похолодела от страха.
Он отпустил ее, но по-прежнему угрожающе держал ладонь возле ее лица. Его глаза были полны решимости. Во рту у Джеммы пересохло, она с трудом проглотила комок.
— Кто вы? — спросил он.
Джемма не узнала собственного голоса, когда ответила:
— Я… я намеревалась тайком проскользнуть в кабинет хозяйки, чтобы посмотреть ее записи.
Мужчина с недоумением уставился на нее:
— Зачем?
— Этого так сразу не объяснишь, — произнесла Джемма едва слышно. — Пока все обедают, я провожу вас в кабинет, в глубь здания. А вы что здесь делаете? Красть тут нечего. Не собираетесь ли вы как-то навредить детям?
В этом случае, подумала Джемма, она, даже рискуя жизнью, позовет на помощь. Не допустит, чтобы кто-нибудь из этих несчастных малюток стал жертвой насильника.
Он негодующе вскинул брови:
— Боже упаси!
Будь он двуличным негодяем, ищущим невинную жертву, всячески скрывал бы это. Однако его голос, искренний и глубокий, говорил об обратном, и Джемма поверила ему.
— Ведите, — бросил он ей. — И не вздумайте кричать.
Она кивнула, и он отпустил ее руку. Джемма заметила, что под мышкой он держал тонкий железный прут, и поняла, кто сломал замок на входной двери. Беспокойство снова охватило ее, но Джемма решила не отступать. Она на цыпочках прошла в самый конец коридора, отворила дверь кабинета и вошла внутрь.
Он последовал за ней, бесшумно закрыл дверь и задвинул задвижку. Закусив губу, Джемма подумала, что лучшего места для расправы с ней ему не найти. Однако прогнала эту мысль прочь. Наконец-то она оказалась там, куда так стремилась попасть. Мешкать нельзя. Надо действовать.
Джемма огляделась. На конторке и столе — оловянные подсвечники, на камине небольшие часы — весьма жалкая пожива для вора. Мужчина вытащил из-под полы своей куртки большой мешок из грубой материи, но ее ничуть не беспокоила пропажа у хозяйки ее безделушек. Джемма направилась прямо к полке с гроссбухами. Вынула одну, раскрыла, ей попался лист с расходами по хозяйству: яйца — пять шиллингов, бушель картошки — десять шиллингов.
Перечень закупок не представлял для нее никакого интереса. Джемма взяла другой журнал.
— Есть ли там список воспитанниц? — спросил незнакомец, заглядывая ей через плечо.
Джемма с удивлением посмотрела на него.
— Это как раз то, что я ищу, — призналась она.
Вдруг она замерла. До ее слуха донесся приглушенный шум внизу, затем топот шагов по лестнице.
— Обед закончился, дети уходят из столовой, — объяснила Джемма. — Сюда могут войти!
Он снова нахмурился. Время уходило, а она еще должна найти…
Но тут, к ее удивлению, мужчина раскрыл мешок и, не обращая внимания на часы и безделушки, сгреб в кучу потрепанные книги и бросил вместе с железным прутом в мешок. На какой-то миг Джемма недоуменно уставилась на него, затем, придя в себя, схватила другую охапку гроссбухов и тоже кинула в мешок. Вдвоем они быстро опустошили полку.
Вдруг мужчина насторожился. Джемма услышала тяжелые шаги в коридоре. Воображение нарисовало хозяйку, идущую своей обычной тяжелой походкой, и ожившая внутри у нее девочка сжалась от страха при одной только мысли — она попалась.