Затем и советские историки Гостомысла в уме не держали. Этого имени не оказалось уже ни в Большой Советской Энциклопедии, ни в пятитомной энциклопедии «Отечественная история».
Между тем, Гостомысл – лицо абсолютно историческое: начиная с XV века он упоминается в Софийских летописях, в Рогожском летописце и других источниках. Однако понятно, почему крамольное имя новгородского князя из рода, противостоящего рюриковичам, оказалось «вычищенным»: он не вписывался в канонизированную и политизированную историю династии Рюриковичей.
Имеются, пусть и смутные, сообщения о родстве Гостомысла с предками Рюрика. Смутные в том смысле, что не вполне ясно, кто от кого произошёл. Татищев высказал предположение, что легендарный Вадим, предводитель антирюриковского восстания в Новгороде (об этом рассказывается только в одной – Никоновской – летописи) был внуком Гостомысла от одной из его безымянных дочерей, и, следовательно, двоюродным братом Рюрика. Получается, что Рюрик произошёл от Гостомысла, – как же могли «призвать» его из Германии, Швеции или откуда-то ещё?
Даже без особых исследований понятно, что родословное древо Рюрика первоначально выглядело вовсе не так, каким его «сделали» позже. Раз у него, как основателя первой российской великокняжеской и царской династии (кем бы он ни был и когда бы ни жил) было множество жён, то было и немало детей, а не один Игорь, как это следует из «Повести временных лет». Это подтверждает и сохранившийся в составе Несторовой летописи договор Игоря с византийцами: в числе присутствовавших при подписании договора в Царьграде упомянуты двое, о которых сказано, что они – племянники Игоря, то есть дети его брата (братьев) или сестры (сестёр). А участие в дипломатической миссии говорит о высоком месте Игоревых племянников (и Рюриковых внуков) при великокняжеском дворе.
И такая ситуация с пониманием прошлого, когдаесть тексты ! А если ихнет ? Тут складывается уж совсем парадоксальная ситуация: учёные мужи придумывают толкования, и начинают цитировать друг друга. Примерно об этом – Иван Солоневич:
«Русская крестьянская жизнь – под влиянием таких-то и таких-то условий выработала общинную форму землепользования и самоуправления. О ней из русской профессуры не знал никто. Не было цитат. Потом приехал немец Гастхаузен, не имевший о России никакого понятия и ни слова не понимавший по-русски. Он оставил цитаты. По этим цитатам русская наука изучала русскую общину.
Русский генерал Суворов командовал войсками в 93-х боях и выиграл все девяносто три. Но и он никаких цитат не оставил. Немецкий генерал Клаузевиц никаких побед не одерживал, но он оставил цитаты. Профессура русского генерального штаба зубрила Клаузевица и ничего не могла сообщить о Суворове: не было цитат».
…При Иване Грозном – в XVI веке, появилось сказание о князьях Владимирских, где род владимирских князей выводился от родственника римских императоров, с упоминанием имени некоего Пруса. И это тоже пример политической историографии! Просто историки разных поколений решали разные задачи. Первоначальные писали то, что было нужно их владетелям; последующие сводили воедино документы, получившиеся у их предшественников, но уже так, как было нужно новым владетелям и в новых условиях (мы вернёмся к этому вопросу в главе «Модели прошлого»). А если что-то из прежних документов их не устраивало, про них «забывали». Яркий пример: известно, что Иван Грозный лично редактировал летопись, которую писали при нём, но она до сих пор не издана.
В сочинениях XVII века (вдопетровские времена) произошёл явный крен в сторону «нордических героев».