Она тщательно обмывала тело Тинина — осторожно, словно тело ребенка. Затем облачила его в одежду, которую по ее приказу принесли из комнаты воина.
— Ради всего святого, Мойра, позволь мне.
— Я знаю, что ты хочешь помочь. Беспокоишься обо мне. Но я должна сделать это сама, для него. Он был первым, с кем я поцеловалась. — Голос дрогнул, но Мойра взяла себя в руки. — Мне было четырнадцать, а ему шестнадцать. Это был нежный и сладкий поцелуй. Мы оба смущались, как это всегда бывает в первый раз. Я его любила. Так, как ты любил Кинга. Лилит отняла их у нас. Их, но не любовь.
— Клянусь любыми богами, в которых ты веришь, — что уничтожу ее.
— Один из нас обязательно это сделает. — Наклонившись, Мойра коснулась губами щеки Тинина и отошла от тела.
И только потом тяжело осела на пол и разрыдалась. Киан опустился на колени рядом с ней, и Мойра прижалась к нему, изливая в слезах свою боль и скорбь.
15
Они похоронили Тинина солнечным утром: тени облаков игриво приплясывали на холмах, на ветках рябины звонко пел жаворонок. Праведник освятил землю, прежде чем в нее под траурные звуки флейты и барабанов опустили тело бесстрашного воина Гилла.
Здесь были все, кто знал Тинина, и многие, даже никогда не встречавшиеся с ним. Траурная процессия растянулась через все залитое солнцем кладбище до самого замка. Три флага Гилла были приспущены.
Мойра стояла рядом с Ларкином, не проронив ни единой слезинки. Она слышала, как плачет мать Тинина, но сама плакать уже не могла. Остальные из круга шести стояли сзади, и от этого ей было легче.
Теперь здесь, на кладбище, рядом с могилами родителей, появились два надгробных камня друзьям юной королевы. Все они стали жертвами войны, начавшейся задолго до того, как Мойра узнала о ней. Но закончить войну предстоит именно ей — независимо от исхода.
Мойра отошла от могилы, чтобы родственники могли побыть одни. Ларкин взял ее за руку, и она крепко стиснула его ладонь. Посмотрела на Киана, но из-под капюшона были видны лишь его глаза. Потом окинула взглядом остальных.
— Всех ждут дела. Нам с Ларкином нужно еще раз поговорить с семьей, а потом все встретимся в гостиной.
— Идем. — Блэр шагнула к Ларкину и прижалась щекой к его щеке.
Мойра не разобрала ее шепота, но Ларкин отпустил ее руку и крепко обнял Блэр.
—Мы быстро, — Ларкин отстранился, прикоснувшись к руке Мойры. Она была готова поклясться, что кожей чувствует его печаль.
Не успела Мойра подойти к семье погибшего, как мать Тинина высвободилась из объятий мужа и направилась к Киану. По ее лицу текли слезы.
—Это сделали такие, как ты! Они убили моего мальчика.
Хойт шагнул вперед, но Киан преградил ему дорогу.
—Да.
— Ты должен гореть в аду, но ты — здесь, рядом с нами, а мой мальчик лежит в земле.
— Да, — повторил Киан.
Мойра обняла убитую горем женщину за плечи, но та решительно стряхнула руку королевы.
—Это вы, все вы. — Мать Тинина указала пальцем на братьев. — Это существо вам дороже, чем мой мальчик. — Она бросила гневный взгляд на Мойру. — Теперь он мертв. Мертв. Вы не имеете права стоять здесь, у его могилы. — Он плюнула под ноги Киану.
Разрыдавшись, мать Тинина закрыла лицо руками. Муж и дочери увели ее с кладбища.
— Мне очень жаль, — пробормотала Мойра. — Я с ней поговорю.
— Оставь ее. Она права. — Киан повернулся и пошел прочь от свежей могилы.
У ворот замка его догнал Нилл.
— Сэр Киан, мне нужно сказать вам пару слов.
— Сколько угодно, как только я уйду с этого проклятого солнца.
Киан и сам не знал, зачем он пошел на кладбище. В свое время он видел многих покойников, слышал достаточно скорбных рыданий. Мать Тинина была не первой, кто видел в нем врага, кто смотрел на него со страхом и ненавистью.
Войдя внутрь замка и укрывшись от солнца, Киан пришел в себя.
— Говори, что хотел. — Он сбросил ненавистный капюшон плаща.
— Скажу. — Всегда веселое лицо здоровяка было напряженным и мрачным. Нилл коротко кивнул и, обхватив ладонью рукоять меча, посмотрел в глаза Киану. — Тинин был моим другом и одним из лучших людей, кого я знал.
— Все это я уже слышал.
— Но не от меня, правда? Я видел, во что превратился Шон, этот безобидный и немного глуповатый парень. Я видел, как он сбросил тело Тинина с лошади, будто мусор в канаву.
— Для него это и был мусор.
Нилл снова кивнул, и его пальцы еще крепче сжали рукоять меча.
—Да, вот во что он превратился, и вы, кстати, тоже. Но я видел, как вы подняли тело Тинина с земли. Видел, как вы несли его к замку — так человек несет друга. В вас нет ничего, что я увидел в Шоне. Мать Тинина вне себя от горя. Он был ее первенцем, и разум ее помутился. Тинин не хотел бы, чтобы вина за его кровь пала на вас. Говорю это вам как его друг. И вот еще что: мои боевые товарищи на вашей стороне. Даю слово.
Он отпустил рукоять меча и протянул руку Киану.
Люди никогда не переставали его удивлять. Раздражали, нервировали, развлекали, иногда учили. Но чаще всего удивляли — своими неожиданными поступками.
Наверное, это одна из причин, почему он так долго прожил среди них и еще не потерял интереса к их обществу.
— Благодарю тебя. Но прежде чем пожать мою руку, ты должен знать: во мне все-таки есть то, что ты увидел в Шоне. Разница очень невелика.
— На мой взгляд, она достаточно большая. И мне кажется, вы используете это, чтобы сражаться. Можете на меня рассчитывать, сэр Киан. Вот вам моя рука.
Киан ответила на рукопожатие.
—Я тебе благодарен, — вновь повторил он и начал подниматься по лестнице. Уже один.
С тяжелым сердцем Мойра возвращалась в замок. Она понимала, что времени на скорбь и утешение у нее нет. То, что Лилит сделала с Шоном и с Тинином, должно было вывести их из равновесия.
Единственный способ залечить раны — действовать, нанести ответный удар.
— Мы можем использовать драконов? Они уже обучены нести седоков.
— Животные умны и прекрасно приспосабливаются к обстоятельствам, — ответил Ларкин. — Нужно лишь хорошо держаться в седле и не бояться высоты. Но до сих пор все происходящее воспринималось ими как игра. Я не знаю, как они поведут себя в бою.
— Пока их надо использовать как транспортное средство. Вы с Блэр лучше всех понимаете их. Нам нужно... — Мойра умолкла, увидев направляющуюся к ним тетку. — Дэрдра. — Женщины обнялись и расцеловались. Дэрдра дружила с матерью Тинина. — Как она?
— Раздавлена горем. Безутешна. — Опухшие от слез глаза Дэрдры остановились на лице Ларкина. — Как и любая мать, потерявшая сына.
Ларкин обнял ее.
—Ты не должна беспокоиться за меня и Орана.
—Ты говоришь о невозможном. — Дэрдра улыбнулась на мгновение, но, быстро посерьезнев, повернулась к Мойре. — Я знаю, как тебе трудно и как ты занята. Но мне нужно с тобой поговорить. Наедине.
— Конечно. Я скоро вернусь, — добавила Мойра, обращаясь к остальным, и обняла Дэрдру за плечи. — Пойдем в гостиную. Я прикажу приготовить чай.
— Не беспокойся.
— Нам обеим это не помешает. — Проходя через зал, Мойра попросила одного из слуг, чтобы чай принесли наверх, в гостиную.
— Как Шинан? — спросила Мойра, поднимаясь по лестнице.
— Устала, оплакивает Тинина, волнуется за мужа и братьев. Я не позволила ей пойти на кладбище и заставила остаться дома. Ей нужно отдохнуть. Я беспокоюсь за нее, за ребенка, которого она носит, за остальных детей.
— Шинан сильная, и у нее есть ты.
— Вряд ли это поможет, если Фалин погибнет, как это случилось с Тинином. Если Оран уже...
— Перестань. У нас нет выбора. Ни у кого.
— Нет. Только война. — Дэрдра вошла в гостиную и опустилась на стул. Ее лицо, обрамленное четким контуром темного платка, казалось старше, чем несколько недель назад.
— Если мы не будем сражаться, они убьют нас, как убили Тинина. Или сделают то, что сделали с беднягой Шоном. — Мойра шагнула к камину и подбросила торф в огонь. Несмотря на яркое осеннее солнце, она продрогла до костей.
—Сколько человек погибнет в бою? Скольких убьют?
Мойра выпрямилась и повернулась к тетке. Дэрдра не первая задавала этот вопрос, требуя у королевы ответа.
— Откуда мне знать? Что ты от меня хочешь? Ты, которая дружила с моей матерью еще до того, как она стала королевой? Что, по-твоему, я должна делать?
— Боги выбрали тебя. Кто я такая, чтобы давать советы?
—У нас с тобой одна кровь, мы родные люди. Вздохнув, Дэрдра опустила взгляд на руки, сложенные на коленях.