— Что ты на меня так смотришь?! — возмутилась она, когда Витя, сидя на пляже, глядел, как она старается запихнуть мокрые ноги в узкие джинсы.
Он не ответил.
— Ты на меня смотришь так, как на сиськи этих лохушек! — добавила неугомонная Даша.
— Каких лохушек? — удивился Витя или сделал вид. — Которых Олень притащил?
— А что, были и другие? — Даша отбросила упрямые джинсы.
— Даш, ты опять?
— Что опять? — Она выхватила у него сигарету. — Просто сделай мне одолжение — в следующий раз… если он когда-нибудь наступит… так вот, когда твой милый друг с грязными рогами приведет трех сисястых мокрощелок, не надо изображать, что ты не со мной!
— Даш, б…дь, да ты че, о…ела? — Витя вскочил и уставился на нее.
— Ты мне говоришь, что я о…ела? — возмутилась Даша и опять схватилась за джинсы. — Да это ты о…ел! Ты вообще, понимаешь, что мы разговариваем как в фильме «Пьянь»? Это по-буковски, чтоб ты понимал!
Витя схватился за голову и затопал ногами.
— Я, б…дь, убью тебя сейчас! — заорал он.
— Это я тебя убью! Ты понимаешь, что делаешь? Да у тебя член, как компас — всегда показывает на какую-нибудь фригидную суку!
Витя вырвал у нее из рук джинсы и швырнул в море.
Даша бросилась на него с кулаками.
Он схватил ее в охапку и бросил вслед за джинсами.
И ушел.
Пока она отфыркивалась, вылавливала джинсы и одевалась (мокрые портки почему-то надевались лучше сухих), он исчез.
В одном кафе Даша нашла знакомых, выпила двухлитровую бутылку минеральной воды, ее стошнило, она пошла к кому-то чистить зубы, после чего бросила приятелей и плавала, пока не успокоилась, подружилась с гопниками на пляже, которые угощали ее травой, вернулась на набережную и нашла Витю. Он сидел в обществе двух хорошо одетых, а главное, чистых, мужчин, но зато с одной из сегодняшних мокрощелок и еще с тремя девицами не пойми какого розлива.
Даша была прекрасна. Майка к тому моменту тоже была мокрая (Даша так и не поняла, отчего — и только с утра вспомнила, что, пока дружила с гопниками, пролила на майку томатный сок, которым они разбавляли водку, и пыталась ее отстирать), с волос текла вода, глаза горели болезненным блеском, тушь размазалась — как пить дать, хрестоматийная утопленница.
— Я ведь люблю тебя, — нежно произнесла Даша, приблизившись к столику.
Камарилья устроилась в хорошем ресторане, обстановку которого с некоторой натяжкой даже можно было назвать интерьером.
— Кхм… — закашлялся один из мужчин.
Даша окинула девиц равнодушным взглядом, заметила, что у одного из кавалеров хорошая рубашка, после чего как следует размахнулась и ногой пнула стол.
Ничего, что она испортила им ужин, — это надолго запомнится, будет что обсудить. Деньги у Виктора с собой были — расплатится, ничего с ним не случится.
Минут через пять он догнал ее в парке.
— Ты с ума сошла! — Виктор загибался от смеха. — Ты, Аксенова, пи…тая!
Он схватил ее, прижал к себе и поцеловал в висок. Его рука привычно забралась за пояс джинсов и нащупала Дашины холодные бедра.
— Фу-у… Кикимора… — с нежностью произнес он. — Идем домой?
И они пошли домой — там их ждали чай, сухая одежда и секс.
Вот такая жизнь для нее.
Оксана перевернулась на спину и уставилась в потолок. Как же здорово время от времени разрешать себе такое счастье — с полчаса таращиться в потолок, размышляя лишь о том, стоит ли сделать лазерную эпиляцию линии бикини.
Наверное, в душе у нее живет примерная домохозяйка, которая так бы и валялась целый день на диване, лакомилась абрикосами в шоколаде и бросалась вечером навстречу мужу, чтобы обсудить последние драматические события в сериале «Счастливы вместе».
Оксана ведь даже умела готовить.
В отличие от Даши, которая могла разве что омлет исполнить и то под настроение.
Несколько дней Оксана с Захаром провели вместе. И дни, и ночи.
Они говорили о себе, о родителях, о страхах, планах, мечтах.
Это были жаркие ленивые дни и томные вечера с запахом шампанского.
Она заметила, что Захар по-другому смотрит на нее: не с той отработанной нежностью, предназначенной для продавщиц в магазинах и для стюардесс, а особым — лично для нее — взглядом. Наверное, она стала ему интересна.
Это была победа с привкусом обиды — неужели, чтобы обворожить мужчину, ей нужно из кожи вон вылезти?
Что в ней не так?
Она ведь даже красивая!
Но Захар, кажется, это заметил.
Это был упоительный роман, прямо как курортный. Оксана боялась загадывать, что произойдет, когда вернется Даша, и готова была сохранить эти отношения, как сухой осенний лист, — в книге наивных девичьих воспоминаний.
Даша всегда говорила, что память — одна из тех подруг, что говорят: «Хорошо выглядишь! Поправилась, животик появился — это так секси! А целлюлит, кстати, сейчас в тренде! Я видела тут фотографию Джей Ло на пляже…»
Даша не любила вспоминать. Предпочитала сочинять, обыгрывать то, чтобы было, украшать вымышленными подробностями.
Поэтому ей и не нравились обычные бытовые фотографии — она считала их слишком достоверными.
— Зачем мне знать, что в 2001-м у меня обгорел нос, а в 1998-м я носила жуткую прическу? — Она пожимала плечами. — В голове я представляю это по-другому. Тем более снимают всегда какие-то идиоты, которые или макушку отрежут, или ботинки!
А вот Оксана любила и воспоминания, и снимки. Пусть с обгорелым носом, дебильной прической и без макушки. Ее все устраивало.
Вдоволь насмотревшись на потолок, Оксана поплелась на кухню за лимонадом. За настоящим домашним лимонадом, который сделала сама!
А еще она приготовила ленивые голубцы. А еще и блины.
Для Захара. Не то чтобы она пыталась таким образом его удивить. Нет! Просто ей хотелось сделать что-то для него своими руками.
Он ведь так устает в последние дни!
Отчего Захар устает, Оксана не понимала — он не хотел говорить, считал, что пока еще рано, да и ее это (как настоящую домохозяйку) не особенно волновало — главное, что он рядом.
— О боже! Как круто! С ума сойти! — орала Даша.
— Ты глаза-то открой! — расхохотался Витя.
— Ни за что! — Даша с еще большей силой вцепилась ему в руку. — Я что, похожа на идиотку?!
Надо же было так вчера напиться и так бездарно сегодня с утра опохмелиться ненавистным ей пивом, чтобы поддаться на уговоры и залезть на эту машину смерти — чертов параплан! Лучше бы она на батуте спину сломала — остался хотя бы шанс выжить!
— Как ты мог? Как ты мог? — срывающимся от ужаса голосом упрекала она Виктора.
— Даш, если ты не откроешь глаза, я отстегну ремень безопасности, — пригрозил тот.
— Не отстегнешь!
Но он отстегнул.
— Застегни! — заорала Даша. — Я открою все, что захочешь, только застегни этот сраный ремень!
Он застегнул, и Даша открыла глаза.
Эффекта: «Ох, какая красотища! Теперь мне совсем не страшно!» — не получилось.
Но… Пока живет призрачная надежда, что эта штуковина не сверзнется в морскую пучину в ближайшие секунды, можно одним глазом заценить, что вид и правда красивый.
— Ты что, совсем не боишься? — поинтересовалась Даша и медленно, словно от движения параплан мог перевернуться, обернулась к нему.
— Совсем! — улыбнулся Витя.
Какой же он душечка! Ему так идут темные очки!
Она отпустила его руку, встряхнула свою, сбрасывая напряжение, и снова взяла его ладонь — нежно.
Было уже почти не страшно — в основном потому, что они подлетали к берегу и на катере закручивали веревку.
Еще чуть-чуть, ее освободят — и можно будет спокойно наслаждаться впечатлениями.
Они вернулись на пляж, Даша бросилась в воду, и в голову ей пришла спасительная мысль — к черту работу! Все это такие мелочи по сравнению с тем кайфом, который есть здесь и сейчас!
Но она тут же укорила себя. Работа — это ее жизнь. Не вся жизнь, конечно, но очень и очень важная ее часть.
Работа — ее половина, муж, ее деточка.
Даша вышла на берег, легла на живот, расстегнула лифчик, уткнулась носом в полотенце — и тут-то ей вдруг и сочинилась история. Так всегда было. Тебя посещают идеи, ты их записываешь, развиваешь, а потом — ба-бах! — понимаешь, что все это пустое, а настоящее выскакивает из-за угла с громким дурацким воплем: «Сюрприз!»
Пальцы покалывало — руки соскучились по клавиатуре.
Даша вернулась к Виктору, легла рядом и с чувством, близким к вожделению, вспомнила, как изменилась ее жизнь.
С восемнадцати лет ей стало стыдно брать деньги у родителей. Она батрачила — по-другому и не скажешь — на газеты, одна другой хуже, и прекрасно знала, как это звучит:
— Здравствуйте, вас беспокоит газета «Бердищенский менестрель», мы бы хотели взять у вас эксклюзивное интервью…
Но!