Рот Эйгона перекосился в гневе.
— Я не пойду к моей тетке как попрошайка. Я приду к ней как родственник с армией.
— Очень маленькой армией (ну вот, это сбило с него спесь и рассердило). Карлик не удержался, чтобы не вспомнить Джоффри (у меня дар злить маленьких принцев).
— У Королевы Дейенерис большая армия, и не благодаря тебе, — Тирион передвинул своих арбалетчиков.
— Говори что хочешь, но она будет моей невестой, Лорд Коннингтон позаботится об этом. Я доверяю ему, как настоящему родственнику.
— Возможно ты должен быть шутом вместо меня. Не верь никому, мой принц. Ни твоему мейстеру без цепи, ни твоему фальшивому отцу, ни галантному Утке, ни прекрасной Лемор, ни другим этим хорошим друзьям, которые вырастили тебя с пеленок. А больше всего, не верь торговцу сыром, Пауку, этой маленькой драконьей королеве, на которой ты собираешься жениться. Всё это недоверие вызовет изжогу в желудке и заставит вскакивать по ночам — это правда, но все ж лучше чем длинный сон, который не кончается.
Карлик переместил своего черного дракона через горную цепь.
— Но, что я понимаю? Твой ложный отец великий лорд, а я всего лишь косой шут. Все же, я бы поступил по-другому.
Это привлекло внимание парня.
— Как по-другому?
— На твоем месте? Я бы пошел на запад, вместо востока. Высадился в Дорне и развернул свои знамена. Семь Королевств никогда не были столь готовы к завоеванию, чем прямо сейчас. Мальчик-король сидит на Железном Троне. Север в хаосе, речные земли в руинах, мятежник удерживает Штормовой предел и Драконий Камень. Когда придет зима, королевство будет голодать. И кто остался, чтобы совладать со всем этим, кто направляет маленького короля, который правит Семью Королевствами? Ну да, моя милая сестрица. Больше некому. Мой брат Джейме желает битв, а не власти. Он отказался от всех возможностей, которые у него были, чтобы править. Мой дядя Киван возможно стал бы хорошим регентом, если бы кто-то возложил на него эту обязанность, но добиваться ее он не станет. Боги создали его, чтобы быть слугой, а не лидером. ("Да, Боги и мой отец"). Мейс Тирелл мог бы захватить верховную власть с удовольствием, но моя собственная родня не отодвинется и не даст её ему. И все ненавидят Станниса. Кто это все позволил? Ну конечно, только Серсея.
— Вестерос истерзан и истекает кровью, и я не сомневаюсь, что даже сейчас моя сестра перевязывает его раны… посыпая солью. Серсея добра как король Мейегор, бескорыстна как Эйегон Недостойный и умна как Безумный Эйерис. Она никогда не забывает неуважения, очевидного или мнимого. Она считает осторожность трусостью, а несогласие — непокорностью. И она очень жадная. Жадная до власти, чести и любви. Правление Томмена держится на союзах, которые тщательно выстраивал мой лорд-отец, но очень скоро она их все разрушит. Вернись, подними знамена, и люди поддержат твое дело. Лорды великие и малые, и крестьяне тоже. Но не ждите слишком долго, мой принц. Это долго не продлится. Прилив, что поднимает вас, скоро спадет. Вам нужно скорее попасть в Вестерос, пока моя сестра не погибла и кто-то более разумный не занял её место.
— Но, — сказал принц Эйегон, — как мы можем надеяться победить без Дейенерис и её драконов?
— Тебе не нужно побеждать, — ответил ему Тирион. — Все, что тебе нужно сделать — поднять знамена, собрать под ними своих сторонников и держаться, пока Дейенерис не прибудет, чтобы объединить свои силы с твоими.
— Ты сказал, что она может мне отказать.
— Возможно, я преувеличил. Она может проявить к тебе жалость, когда ты придешь просить её руки.
Карлик пожал плечами.
— Ты хочешь поставить судьбу трона в зависимость от женской прихоти?
— А если пойти в Вестерос… О, тогда ты уже повстанец, а не попрошайка. Храбрый, безрассудный — достойный наследник Дома Таргариенов, идущий по стопам Эйегона Завоевателя. Дракон.
— Я говорил тебе, я знаю нашу маленькую королеву. Дай ей услышать, что убитый сын её брата Рейгара все-еще жив, что его храбный мальчик снова поднял знамя дракона её прародителей в Вестероссе, что он сражается, зажатый со всех сторон, в безнадежной войне, чтобы отомстить за смерть отца и вернуть трон Дому Таргариенов…и она прилетит к тебе так быстро, как ветер и вода смогут нести её. Ты последний в её роду и это для Матери Драконов, Разрушительницы Оков превыше всего. Девочка, которая скорее утопит в крови города рабовладельцев, чем оставит чужестранцам их цепи, едва ли оставит сына своего брата в час опасности. А когда она достигнет Вестеросса, и встретится с тобой впервые, вы встретитесь как равные, мужчина и женщина, не как королева и просящий. Как она сможет помочь, не полюбив тебя тогда, спрашиваю я тебя?
Улыбаясь, он взял своего дракона, переместил его по полю.
— Я надеюсь Ваша светлость простит меня. Ваш король в ловушке. Умрет в четыре хода.
Принц уставился на доску:
— Мой дракон…
— слишком далеко, чтобы спасти тебя. Его следовало передвинуть в центр сражения..
— Но ты говорил…
— Я лгал. Не верь никому. И держи своего дракона поближе.
Юный Грифф вскочил на ноги и ударил по доске. Фигурки разлетелись во все стороны, отскакивая и раскатываясь по палубе "Робкой Девы"
— Собери их, — приказал мальчик.
В конце концов, он действительно может быть Таргариеном. " Если это понравится Вашей Милости." Тирион опустился на четвереньки и принялся ползать по палубе собирая фигурки.
Ближе к закату Яндри и Исилла вернулись на "Робкую Деву". За ними по пятам спешил носильщик, толкая тележку, доверху заполненную провиантом: солью и мукой, свежевзбитым маслом, кусками бекона, обернутыми в парусину, мешками апельсинов, яблок и груш. Яндри нес на одном плече винную бочку, а Исилла перекинула через плечо щуку. Рыба была размером с Тириона.
Когда Исилла увидела Тириона, стоящего у трапа, она остановилась так резко, что Яндри налетел на нее и щука чуть не соскользнула с ее плеча обратно в реку. Утка помог ее поймать. Исилла свирепо посмотрела на Тириона и произвела тремя пальцами характерный колющий жест. Знак защиты от зла.
— Давай, помогу тебе с этой рыбиной, — сказал он Утке.
— Нет, — вырвалось у Исиллы. — Отойди. Не дотрагивайся до еды кроме той, что ешь сам.
Карлик поднял руки:
— Как прикажешь!
Яндри с тяжелым стуком опустил бочку на палубу.
— Где Гриф? — спросил он у Халдона.
— Спит.
— Разбуди его. У нас новости, которые он захочет услышать. Имя королевы у всех на устах в Селхорисе. Говорят, она все еще в Мирине, в тяжелой осаде. Если верить тому, что болтают на рынках, Древний Волантис скоро примкнет к войне против нее.
Халдон поджал губы:
— На сплетни торговцев рыбой нельзя полагаться. Тем не менее, думаю, Гриф захочет их услышать. Ты знаешь, какой он.
Полумейстер пошел вниз.
Девчонка так и не отправилась на запад. Несомненно, у нее были на то важные причины. Между Мирином и Волантисом пролегает пятьсот лиг пустынь, гор, болот и развалин, да еще и Мантарис с его зловещей репутацией. Город монстров, как о нем говорят, но если она пойдет по суше, где еще ей искать пищу и воду? Морской путь был бы быстрее, но если у нее нет кораблей…
Когда Гриф появился на палубе, щука уже плевалась и шипела на жаровне, а Исилла стояла над ней, выжимая лимон. Наемник надел кольчугу и плащ из волчьей шкуры, мягкие кожаные перчатки, черные шерстяные штаны. Если он и удивился, увидев очнувшегося Тириона, то никаких знаков помимо своей обычной угрюмости не подал. Он отвел Яндри к румпелю, где они начали разговаривать приглушенными голосами, так тихо, что карлик не мог услышать.
В конце концов, Гриф поманил к себе Халдона:
— Нам нужно узнать, есть ли правда в этих слухах. Спустись на берег и выясни, что сможешь. Кваво знает, попробуй найти его. Поищи в «Речнике» и в "Расписной черепахе". Ты знаешь его другие места.
— Да. Я еще возьму с собой карлика. Две пары ушей лучше, чем одна. И ты знаешь, как Кваво относится к кайвассе.
— Как хочешь. Возвращайтесь до захода солнца. Если по какой-то причине задержитесь, идите к Золотым Мечам.
Говорит, как лорд. Тирион придержал эту мысль при себе.
Халдон надел плащ с капюшоном, а Тирион сменил самодельный шутовской костюм на что-то тускло-коричневое и серое. Гриф выдал каждому по кошельку с серебром из сундуков Иллирио.
— Чтобы развязать языки.
Темнота сменила сумрак, пока они пробирались вдоль набережной. Некоторые из судов, которые они миновали, казались безлюдными, их сходни были подняты. На других были вооруженные люди, подозрительно следившие за ними. Под городскими стенами обтянутые пергаментом фонари освещали причалы, бросая разноцветные пятна света на мощеный тротуар. Тирион наблюдал, как лицо Халдона становилось то зеленым, то красным, то фиолетовым. За гомоном чужой речи он расслышал странную музыку, звучащую где-то впереди — тонкий, высокий голос флейты в сопровождении барабанов. На заднем плане им подвывала собака.