Не исключено, что война сожгла нашу «Комету» и покатилась дальше. Да, ферма превратилась в пепел. Но даже на пепелище можно строить заново.
— Тогда, по-моему, нам стоит поехать туда и посмотреть, отец.
— Хорошо. Приготовь ее. Я найду повозку, матрасы. Надо будет разыскать Хакона.
Анна улыбнулась:
— Ну, ты ведь знаешь, что он всегда где-то неподалеку. Жан это знал. Словно песчинка в углу глаза, массивный скандинав постоянно маячил поблизости, оставаясь его тенью и защитником. Сейчас он прятался от гнева Жана. Этот гнев немного остыл, когда Анна выразила надежду на выздоровление матери. Только тогда выслушанные и переданные Анной оправдания Хакона, заключавшиеся в том, что он защищал сына, были приняты. Эрик также избегал гнева Жана, не показываясь ему на глаза, так что все яростные взоры доставались старому товарищу Ромбо, скандинаву-отцу.
Жан глянул на противоположную сторону улицы, где в дверном проеме маячила массивная фигура.
— Хакон! Иди сюда.
Хакон, словно провинившийся пес, опасающийся наказания, осторожно перешел через улицу.
— Жан. Анна. Печальный день для Сиены, да?
Траурное выражение на его огромном открытом лице казалось столь неуместным, что Жан невольно рассмеялся. С Хаконом всегда так. Каким бы измученным ни был Жан, каким бы отчаянным ни было положение, скандинаву всегда удавалось его рассмешить.
— Мы отсюда уходим, Ястреб. С де Монлюком. Хакон расплылся в улыбке.
— Чтобы воевать дальше, Жан?
— Чтобы отправиться домой. Если у нас остался дом, в который можно вернуться. Или построить новый, если прежнего дома не осталось.
Затем Жан быстро перечислил Хакону вещи, которые им понадобятся. Закончив список, из-за которого скандинав уже чесал в затылке, Ромбо добавил:
— И попробуй найти Фуггера. Его дома не оказалось, он отправился искать дочь. Я оставил ему записку. Он…
Хакон улыбнулся:
— Он сделает то, что сделаю и я: будет искать моего сына. Эрик всегда бывает рядом с Марией, а моего здоровяка-сына трудно не заметить.
С этими словами Хакон отправился выполнять поручение. Жан обнял дочь и тоже ушел. Предстояло собрать их скудный скарб, напомнить кое-кому, что за ними остались долги.
Глава 4. БЕГСТВО
Дом! Эта мысль торопила его. Может быть… может быть, это возможно! Вернуться обратно, восстановить все как было, снова видеть, как процветают его виноградники, как начинают сиять глаза жены… Вновь сойтись на дворе «Кометы», рассказывая старые истории!
Но эта картина рассыпалась на ходу. Какие-то вещи реальны, а какие-то — нет. Потому что на каждом их пиру будет присутствовать призрак. Потому что за столом постоянно будет пустовать одно место, которое заполнить нельзя.
Джанни. Где-то на свете его сын дышит, молится, живет. Несомненно, он сейчас за многие мили отсюда — но зачастую расстояние между людьми невозможно измерить милями. А Джанни так далек от Жана Ромбо, как сам Жан — от солнца.
Все началось с колоколов. Первым услышали тот, что висел на башне Торре дель Манио: главный и самый большой колокол Сиены. Он издал низкую ноту, одинокую и мрачную. Она все еще разносилась над главной площадью, когда к ней присоединилась вторая. Однако огромная площадь оставалось пустой: ни один житель города не ответил на зов, не вышел узнать, чего хочет от него Республика.