Майя шмыгнула носом.
– Хотя она не ответила на поцелуй. Она даже как будто отстранилась и сказала: «Теперь я знаю, почему ты так робеешь, когда мы переодеваемся в тренажерном зале!»
– Боже, – сказала Майя.
Эмили сделала еще глоток виски и почувствовала головокружение. Она никогда столько не пила. И уж тем более не делилась своим самым большим секретом, который теперь открылся миру, как бабушкины панталоны на бельевой веревке.
– Эли сказала, что лучшие подруги не должны целоваться, – продолжала она. – Поэтому я попыталась обратить все в шутку. Но когда вернулась домой, я поняла, что чувствую на самом деле. Поэтому я написала ей письмо с признанием в любви. Хотя не думаю, что она его получила. А если и получила, то все равно ничего не ответила.
Слеза упала на голую коленку Эмили. Майя заметила ее и смахнула пальцем.
– Я до сих пор часто думаю о ней. – Эмили вздохнула. – Я пыталась забыть, говорила себе, что это всего лишь симпатия к лучшей подруге и ничего… ты понимаешь… другого… но теперь я не знаю.
Какое-то время они молчали. До них доносились звуки вечеринки. Эмили все чаще слышала, как кто-то щелкает зажигалкой «Зиппо», прикуривая сигарету. Она не слишком удивилась тому, что рассказала сейчас об Эли. Да, было страшно, но она говорила правду. И в каком-то смысле стало легче от того, что она наконец разобралась в своих чувствах.
– Раз уж мы делимся секретами, – тихо сказала Майя, – мне тоже есть что рассказать тебе.
Она повернула руку и показала Эмили белый рельефный шрам на запястье.
– Ты, наверное, уже видела это.
– Да, – прошептала Эмили, щурясь на него в бледном полумраке кабинки.
– Он остался после того, как я порезала себя бритвой. Я не знала, что он будет таким глубоким. Кровищи было море. Родители отвезли меня в больницу.
– Ты сознательно это сделала? – прошептала Эмили.
– М-м… да. Но я больше этим не занимаюсь. Во всяком случае, стараюсь.
– Почему ты это сделала?
– Не знаю, – сказала Майя. – Иногда я просто… чувствую, что мне это нужно. Можешь потрогать, если хочешь.
Эмили провела пальцем по шраму. Он был сморщенный и скользкий, совсем не как настоящая кожа. Это прикосновение было самым интимным в жизни Эмили. Она протянула руку, чтобы обнять Майю.
Майя дрожала. Она уткнулась в шею Эмили. Как и прежде, от нее пахло бананами. Эмили сильнее прижалась к впалой груди Майи. Каково это было – резать себя бритвой, а потом смотреть, как истекаешь кровью? У Эмили имелись и свои скелеты в шкафу, но даже в самые мрачные минуты жизни – скажем, когда ее отвергла Эли, или после того, что случилось с Дженной, – она страдала от чувства вины, ужаса и стыда, но никогда у нее и в мыслях не было сделать что-то с собой.
Майя подняла голову, и их глаза встретились. Улыбнувшись чуть печально, она поцеловала Эмили в губы. Эмили вздрогнула и с удивлением посмотрела на нее.
– Иногда лучшие подруги целуются, – сказала Майя. – Видишь?
Они прижались друг к другу лбами, едва не соприкасаясь носами. На улице яростно насвистывали сверчки.
И тут Майя потянулась к ней. Эмили растаяла от прикосновения ее губ. Их рты раскрылись, и она почувствовала мягкий язык Майи. У нее перехватило дыхание, когда ее пальцы утонули в жестких волосах Майи, спустились к ее плечам, потом пробежались по спине. Майя просунула руки под рубашку Эмили и прижалась ладонями к ее животу. Эмили невольно вздрогнула, но тут же расслабилась. Это было в миллион раз приятнее, чем поцелуи Бена.
Руки Майи поднимались все выше и, наконец, накрыли чашечки бюстгальтера. Эмили закрыла глаза. Рот Майи был необыкновенно вкусным, с ароматом виски и лакрицы. Майя стала целовать ее грудь и плечи. Эмили запрокинула голову. Кто-то нарисовал луну и россыпь звезд на потолке фотобудки.
Вдруг занавеска шелохнулась. Эмили вскочила, но было поздно – кто-то отдернул занавеску. И тут Эмили увидела, кто это был.
– О боже! – пролепетала она.
– Черт! – эхом отозвалась Майя. Бутылка «Джек Дэниелс» грохнулась на пол.
Бен держал в руках два стакана пива.
– Что ж, это многое объясняет.
– Бен… я… – Эмили стала неуклюже вылезать из будки, стукнувшись головой о косяк.
– Не вставай ради меня, – произнес он убийственным, насмешливым, злым и обиженным тоном, которого Эмили никогда раньше не слышала.
– Нет… – пропищала Эмили. – Ты не так понял. – Она наконец выкарабкалась из будки. Следом за ней и Майя. Краем глаза Эмили заметила, как Майя забрала из лотка их фотографии и сунула к себе в карман.
– Даже не смей ничего говорить, – прошипел Бен. Затем он повернулся и запустил в нее стаканом с пивом. Ее окатило теплой волной с головы до ног, и пустой стакан отскочил в кусты.
– Бен! – крикнула Эмили.
Бен помедлил и бросил другой стакан, уже прицельно, в Майю. Пиво разлилось по ее волосам и лицу. Майя закричала.
– Прекрати это! – Эмили задыхалась от возмущения.
– Лесбиянки чертовы, – брезгливо произнес Бен. Она различила слезы в его голосе. Затем он повернулся и неуклюже побежал в темноту.
23. Исландская Ария добивается своего
– Финляндия! Я тебя обыскался!
Это было часом позже, когда Ария выходила из фотобудки. Ноэль Кан стоял перед ней, в боксерах от «Кельвин Кляйн», мокрых и прилипших к телу. В руке он держал желтый пластиковый стаканчик с пивом и полоску только что отпечатанных фотографий Арии. Ноэль слегка тряхнул головой, и капли воды с его волос забрызгали ее мини-юбку от «Эй-Пи-Си».
– Почему ты весь мокрый? – спросила Ария.
– Мы играли в водное поло.
Ария посмотрела в сторону пруда. Парни лупили друг друга по голове розовыми надувными макаронинами. На берегу девчонки, в почти одинаковых мини-платьях от «Альберта Феррари», сидели группками и сплетничали. Возле живой изгороди, неподалеку от них, она засекла своего брата, Майка. Он болтал с какой-то малолеткой в крошечной клетчатой мини-юбке и туфлях на платформе.
Ноэль проследил за ее взглядом.
– Это одна из квакерских девчонок, – пробормотал он. – Чумовые цыпочки.
Майк поднял голову и увидел Арию и Ноэля вместе. Он одобрительно кивнул головой.
Ноэль протянул ей фотографии:
– Классные снимки.
Ария просмотрела их. Изнывая от скуки на этой нелепой вечеринке, она минут двадцать просидела в фотобудке. На тех фотографиях, что были у Ноэля, она предстала в образе похотливой кошечки.
Да все напрасно. Она притащилась на вечеринку в полной уверенности, что Эзра, сгорая от ревности и страсти, придет и заберет ее отсюда. Но, черт возьми, он же учитель, а учителя не ходят на тусовки своих учеников.
– Ноэль! – крикнул Джеймс Фрид с той стороны лужайки. – Бочонок пуст!
– Черт, – выругался Ноэль. Он оставил мокрый поцелуй на ее щеке. – Это пиво для тебя. Никуда не уходи.
– Слушаюсь, – отшутилась Ария, глядя ему вслед. На бегу его боксеры медленно сползали вниз, приоткрывая бледные, отточенные спортивными тренировками ягодицы.
– Ты ему действительно нравишься.
Ария повернулась. Мона Вондервол сидела на траве в нескольких шагах от нее. Белокурые локоны обрамляли ее лицо, огромные солнцезащитные очки в золотой оправе сползли на кончик носа. Старший брат Ноэля, Эрик, лежал рядом, положив голову ей на колени.
Мона слегка прищурилась.
– Ноэль потрясающий. Он будет отличным френдбоем.
Эрик расхохотался.
– Что? – Мона склонилась к нему. – Что смешного?
– Она немного перепила, – объяснил Эрик Арии.
Пока Ария соображала, что бы такого сказать, пискнул ее мобильник. Она достала его из сумочки и посмотрела на номер. Эзра. Боже мой, боже мой!
– Хм, алло? – тихо произнесла она в трубку.
– Привет. М-м, Ария?
– О! Привет! Как дела? – Она пыталась говорить непринужденно и хладнокровно, насколько это было возможно.
– Я дома, пью скотч и думаю о тебе.
Ария закрыла глаза, и ее будто окатило теплой волной.
– Серьезно?
– Да. Ты на грандиозной вечеринке?
– Ага.
– Не наскучило?
Она рассмеялась.
– Немного.
– Не хочешь заехать?
– Ладно.
Эзра начал объяснять маршрут, но Ария уже знала, где он живет. Она посмотрела его адрес на картах Гугла, но не могла же она ему сказать об этом.
– Круто, – сказала она. – До встречи.
Ария невозмутимо сунула телефон обратно в сумочку и щелкнула каблуками своих сапог. Йеееес!
– Эй, я вспомнил, откуда я тебя знаю.
Ария повернула голову. Эрик, прищурившись, смотрел на нее, пока Мона целовала его в шею.
– Ты подруга той красотки, которая исчезла, верно?
Ария посмотрела на него и смахнула с глаз челку.
– Не знаю, о чем ты говоришь, – сказала она и отошла в сторону.
* * *Роузвуд по большей части состоял из огороженных частных владений и модернизированных конеферм с бескрайними полями, но возле колледжа, в квартале Олд-Холлис, тянулись беспорядочно застроенные мощеные улицы с осыпающимися особняками в викторианском стиле. Они были покрашены в цвета «вырви глаз» – фиолетовый, розовый, бирюзовый – и обычно разделены на квартиры, которые сдавались в аренду студентам. Ария до пяти лет жила в таком доме, пока ее отец не получил должность преподавателя в колледже.