— К-кто вы? — с трудом выговорил он.
— Разве ты меня не знаешь, Джон? — спросил голос — несомненно, ангельский.
В нем слышались музыка и трепетанье крыльев. Однако ангел говорил с ним на родном языке доктора Ди, а не на енохианском — языке, который с таким трудом освоил настоятель.
Наконец настоятель заставил себя взглянуть вверх. Его взгляд перемещался все выше, с каменных складок ангельского одеяния — на каменный свиток в гладких каменных руках. Лицо ангела было повернуто в профиль, и доктору Ди были видны каменные завитки волос на высеченной из камня шее.
Настоятель увидел, что ангел гораздо выше его — а ведь он считался высоким человеком. Фигура ангела заполнила всю комнату, и казалось, что комната исчезла и они с ангелом стоят на какой-то темной плоскости, где-то за пределами знакомой вселенной — там, где замерло само время.
Доктор Ди не слышал своего затрудненного дыхания и биения собственного сердца, хотя знал, что оно сильно бьется.
«Это Ангел Смерти», — подумал он, и несмотря на страх почувствовал облегчение от того, что смерть оказалась такой безболезненной. Но уже в следующую минуту его заинтересовало, что написано в свитке и правда ли все то, что ему говорили о Судном дне.
Все это время ангел просто стоял перед ним, казалось, даже ничего не выжидая. Доктор Ди чувствовал, что его молчание было каким-то насмешливым. Уж если он обречен, то хотелось бы, чтобы ангел хотя бы взглянул на него.
— Значит, ты пришел за мной, — с трудом выговорил доктор Ди.
— Пришел, — подтвердил ангел, но доктору Ди не было видно, шевелятся ли его губы.
Потом ангел поднял большую каменную голову, и оказалось, что у него совершенно пустой взгляд. Когда он повернулся к доктору Ди, тот с трудом подавил желание закрыть глаза.
— Так лучше? — спросил он, и доктору Ди очень захотелось сказать: «Нет», но он лишился дара речи.
Из всего прочитанного ему вспомнилась одна строчка: «Спокойны и ужасны лица ангелов», и вдруг ему захотелось вспомнить имя автора. Но какой ему сейчас прок от всего, что он прочитал за свою жизнь?
Ангел стоял с бесстрастным видом, сложив крылья. Доктор Ди почувствовал облегчение: ведь если крылья вдруг расправятся, они заслонят всю вселенную. Впервые он пожалел о том, что потратил большую часть своей жизни на попытки общения с ангелами. Ведь теперь, когда один из них стоял перед ним, доктору Ди нечего было сказать.
— Тебе нечего сказать? — спросил ангел, как будто прочитав его мысли, и доктор Ди прикрыл глаза.
Куда же делись все его вопросы? А может быть, ангел ждет, что он даст ему отчет в своей жизни, если это Судный день? Но с чего же начать?
— Итак? — сказал ангел, но доктор Ди никак не мог собраться с мыслями.
— П-почему вы здесь? — пролепетал он.
— Уже лучше, — одобрил ангел. — Ну же, открой глаза.
— Я н-не могу, — запинаясь, ответил настоятель, который действительно обнаружил, что не может это сделать.
— Почему не можешь?
— Вы — вас — на вас так ужасно глядеть.
Это было не слишком вежливо, но больше он не был ни на что способен. Послышалось какое-то тихое урчание — неясно было, развеселился ангел или разгневался.
— Открой их.
С большим трудом, словно стараясь очнуться от глубокого сна, доктор Ди открыл глаза. Ангел все еще был здесь. Он наблюдал за доктором Ди пустыми глазами, и тот вдруг почувствовал себя голым, словно обнажилась его душа. Он отпрянул и уже подумывал упасть на пол, но тело не повиновалось ему.
— Тебе не нравится на меня смотреть? — осведомился ангел, и доктор Ди с безнадежным видом покачал головой. Что он мог ответить?
— А так лучше? — спросил ангел, и внезапно налетел сильный вихрь и стал трепать его волосы, крылья и одеяние — и на глазах у изумленного доктора Ди превратился, к его ужасу, в льва, тельца и орла.
Теперь настоятель уже не хотел падать ниц, так как опасался, что сошел с ума. Ветер подхватил его мантию, а пламя опалило лицо. Но он не в силах был что-либо сделать и только смотрел, как в конце концов из этого призрачного зверинца возникает человеческое лицо. Вихрь и пламя исчезли, и комната вернулась на место, и в ней теперь находился человек. Это был моложавый мужчина в темном одеянии, с маленькой остроконечной бородкой, начинавший лысеть, — правда, длинные прямые волосы прикрывали то место, где должны быть уши. Но что больше всего порадовало доктора Ди — у него были человеческие глаза, большие, с тяжелыми веками. Правда, отражалась в них лишь бездонная темнота.
Доктор Ди пристально смотрел на фигуру, стоявшую по другую сторону его стола, и размышлял о том, действительно ли он сошел с ума. Он поднял дрожащий палец.
— К-келли? — в конце концов выговорил он.
Обойдя вокруг стола, фигура направилась к нему. Она подходила все ближе и ближе, пока взгляд доктора Ди не утонул в глубинах его глаз, которые были темными и непроницаемыми, как камень обсидиан.
— Наконец-то узнал, — сказал человек.
4
— Давненько мы не виделись, Джон, — заметил ангел. — Тебе нечего сказать старому приятелю?
К доктору Ди медленно возвращалась способность шевелить губами.
— К-кто ты?
Ангел рассмеялся. Доктор Ди увидел остатки почерневших зубов. Физическое присутствие его старого партнера было таким реальным, что на него нахлынули воспоминания, и очень немногие из них были приятными. Эдвард Келли был подлецом, каких мало, но при этом умел как никто видеть в магическом кристалле. Он умер много лет тому назад смертью негодяя, где-то в Европе. Но сейчас он был здесь, вполне реальный, и до него можно было дотронуться. Доктор Ди даже ощущал запах, исходивший от него. Он поднял палец, и фигура слегка отодвинулась.
— Не дотрагивайся, Джон.
Доктор Ди прижал пальцы к своему лбу, покрытому испариной.
— Я — что ты здесь делаешь? Что тебе от меня нужно?
Ангел издал смешок.
— По одному вопросу за один раз, Джон.
Доктор Ди посмотрел прямо в обсидиановые глаза.
— Откуда — откуда ты явился?
Глаза сверкнули.
— А как ты думаешь — откуда?
Доктор Ди прикрыл глаза.
— Не проделывай со мной твои фокусы.
— Вот так-то лучше, Джон. Узнаю твой характер.
Доктор Ди открыл глаза. Ангел, или Келли, все еще был в его комнате. Если это галлюцинация, то самая сильная из всех, что у него бывали.
— Отвечай мне, — потребовал он.
— Все в свое время, Джон, все в свое время.
Призрак уселся на краешек стола доктора Ди и принюхался в точности, как когда-то Келли, — это всегда раздражало доктора Ди. Прямые волосы скрывали отсутствие ушей. Он вспомнил, что их отрезали Келли за подлог.
— Неплохая комната, — одобрил призрак, окидывая взглядом кабинет доктора Ди.
— Ты прошел весь этот путь, чтобы поговорить о моей комнате?
Призрак взглянул на него.
— Я пришел, Джон, чтобы сказать, что все это правда.
Сердце доктора Ди затрепетало. Он облизнул губы, но во рту у него пересохло.
— Правда? — повторил он шепотом.
— Все правда, Джон. Все, ради чего мы работали.
— Ты имеешь в виду…
— Я имею в виду все это — жизнь после смерти, вечность, бессмертие — в общем, все.
Сотни вопросов возникли в голове доктора Ди. Он пытался сосредоточиться.
— Небеса? — сказал он наконец. — И — ад?
Дух отмахнулся от этих вопросов.
— Старые представления, Джон, старые идеи.
Поднявшись со стола, он прошелся по комнате, рассматривая гобелен и портрет леди Маргариты Бофор на стене.
— Что ты хочешь этим сказать — «старые представления»? — слабым голосом произнес доктор Ди.
У него было такое чувство, будто вся вселенная внезапно сделала кульбит. Дух постучал по своему лбу.
— Все это здесь, Джон. Ты не должен ограничивать свое мышление. Ограниченное мышление — вот в чем беда современного мира.
— Послушай, — сказал доктор Ди, снова вытирая пальцами лоб. — В чем дело? Чего ты от меня хочешь?
— А разве дело не в том, чего ты хочешь от меня? — возразил призрак, внезапно снова оказавшийся совсем рядом. — Помнишь старые времена, Джон?
— Нет, — ответил доктор Ди, хотя помнил, и даже слишком отчетливо.
— Ты помнишь королеву, Джон? — продолжал дух, хотя доктор Ди ничего ему не ответил на предыдущий вопрос.
Образ королевы Елизаветы возник перед мысленным взором доктора Ди. Он очень ясно увидел ее юной девушкой — трепетной, но с характером, жаждущей знаний; а затем — такой, какой она была в конце жизни, с постаревшим лицом, отмеченным печатью одиночества, но по-прежнему с огромным уважением к его учености.
— Она называла тебя своим чародеем, своим собственным Магом. Да, хорошие были денечки, Джон. Ты бы мог иметь все — красивых женщин, богатство…