– Присоединяйся, откушай от наших скромных, нехитрых яств, – пригласила она мальчика с шутливой торжественностью, пытаясь в то же время незаметно поправить свое ненадежное одеяние, слегка распахнувшееся, когда Киэр за него ухватился. Предлагая мальчику сесть, она кивнула туда, где на каменном полу, на охапках травы расстелен был плащ молодого жреца. – У нас туг есть хлеб, сыр и яблоки.
Киэр был голоден и тотчас же уселся на расстеленный плащ. Он не ел ничего с той ночи, как случился пожар, кроме диких плодов и съедобных побегов, которые он находил в лесу, да желудей, похищенных из хранилищ незадачливых белок, пойманных и зажаренных им.
Чтобы девушке не пришлось мучиться со своей ненадежной одеждой, Ивейн сам разделил еду. Он достал из котомки Аньи хлеб, яблоки и круг сыра. Пока она неловко, скрывая болезненную гримасу, устраивалась на плаще рядом с мальчиком, Ивейн разделил еду, потом, потянувшись за своей торбой, он вынул из нее по кусочку соленой свинины для каждого.
Воцарилась тишина: все трое утоляли голод. Анье нелегко было есть только одной рукой, однако она кое-как справилась. Она сумела даже отвлечься от досаждавшей ей боли, глядя на мальчика, с аппетитом, свойственным его возрасту, уплетавшего свою порцию. Ивейн дал ему более щедрую долю. Анья знала, что он и раньше всегда точно так же заботился о детишках; это еще раз доказывало, какое нежное сердце бьется в груди этого могучего друида.
Стряхнув хлебные крошки – единственное, что осталось от завтрака, – Ивейн потянулся к красивому, с серебряной насечкой, рогу для питья, прислоненному к его торбе. Он подал его сперва Анье, отпившей большой глоток, а затем мальчику, чье личико снова замкнулось.
– Я терпеть не могу вкус эля. – Киэр потряс светлой головкой, смущенный, что приходится признаваться в том, что обычно вызывало презрительные усмешки взрослых.– Я лучше схожу к роднику или к ручейку рядом с ним. Он тут, недалеко.
Анья подавила улыбку и ласково удержала мальчика, уже собравшегося встать. Киэр еще больше насупился, и девушка пожалела, что не может сказать ему правды. Если бы только она могла объяснить ему, что друиды почти никогда не одурманивают свой мозг – источник их силы – элем, и особенно тогда, когда опасности подстерегают их на каждом шагу, как сейчас, и им предстоит совершить нечто важное.
– Я тоже предпочитаю освежаться из чистых природных источников, поэтому-то я и ношу в своем роге только свежую родниковую воду.
Сверкнув белозубой улыбкой, Ивейн снова протянул мальчугану отделанный серебром рог, дарованный ему в знак благодарности королем.
На этот раз Киэр, широко распахнув от изумления глаза, принял питье от Ивейна и сделал большой глоток. Все рассмеялись, когда друид попросил его оставить ему капельку. Потом Ивейн задал мальчугану вопрос, предчувствуя, что ответ на него может оказаться необыкновенно важным.
– Если ты здесь поселился, почему тебя не было, когда мы пришли вчера вечером?
Мальчик только коротко мотнул головой, как бы заранее отвергая предположение Ивейна.
– Я вовсе и не думал здесь поселяться, и не собираюсь тут оставаться навечно. У меня свои планы.
Киэр упрямо сжал губы. Ясно было, что он не скажет больше ни слова. Ивейн охотно предоставил бы маленькому саксонцу возможность молчать. Однако он чувствовал, что чтобы преуспеть в своих поисках, он должен добиться ответа на этот вопрос, а потому повторил его снова:
– Но почему же тебя не было здесь вчера вечером?
Личико Киэра по-прежнему оставалось серьезным, но он тут же ответил:
– Мне хотелось спасти, все что можно, из развалин нашего дома. Вот я и решил попытаться это сделать и отправился туда вчера с утра пораньше.