В первое же воскресенье по восшествии на престол нового папы отшельник Гальдино явился к Сиксту V и просил его санкционировать чудо, совершавшееся в скиту, но его святейшество наотрез отказал Гальдино. Тем не менее, последний распустил слух, что из полученного им откровения свыше он узнал о чуде, которое должно совершиться. Не далее как через два дня двое людей сидели в садике скита, дружески беседовали, потягивая из стаканов живительную влагу, и на практике убеждались в справедливости писания, что Vinum laetificat cor homini (вино веселит сердце человеческое). Один из них был знаменитый изобретатель чуда, отшельник Гальдино, а другой — бандит в одежде крестьянина.
— Так как же, Гальдино, ты надеешься на успех? — спрашивал мнимый крестьянин. — А мне кажется, этого старого воина Массими не подденешь на такую грубую шутку.
— Грубую шутку! Пойми, дурачина ты этакий, — вскричал отшельник, — что на эту, как ты называешь, грубую шутку попалось множество прелатов и важных синьоров.
— Попались ! Это другое дело, — сказал, улыбаясь, бандит.
— Ну, да, поверили, не все ли равно?
Двое собеседников обменялись дружескими улыбками, которые, без всякого сомнения, привели в восторг их покровителя — дьявола.
— Значит, маркиз Массими обещал приехать в твой скит? — спросил бандит.
— Положительно утверждать не могу, потому что в дом маркиза вошла красавица барышня, дочь повара, и уже сделалась маркизой, теперь уже не дон Плачидо командует в доме.
— Но все же приедет или не приедет?
— Я полагаю, что приедет, и предвидится недурной заработок. Кроме золота, бриллиантов и драгоценных камней старый маркиз еще отвалит тебе солидную сумму, за красавицу супругу, если ты сумеешь ее заполучить в свои руки. Об этом не будем говорить. В плен жену маркиза можно было бы взять при другом папе, а не при Сиксте, теперь с такими делами надо поступать поосторожнее, а то живо вздернут; ну да шкатулка с драгоценностями тоже имеет некоторый интерес. Но только смотри, Гальдино, не надуй, — прибавил бандит.
— А разве я тебя когда-нибудь обманывал, неблагодарный? Припомни последнее дело. Кроме денег к тебе попала в руки еще красавица Флорентина.
— Флорентина была действительно прехорошенькая, с этим нельзя не согласиться, — отвечал, осклабившись, бандит. — Одно жаль: она ужасно сопротивлялась, так что я принужден был… Но не будем говорить об этом, — прибавил бандит. — А помнишь богемского прелата, который совершенно неожиданно переменил дорогу. Я его ждал под мостом Milvio, а между тем он…
— Без всякого сомнения, его предупредили, — отвечал Гальдино.
— Но кто?
— А я почему знаю?
— Уж не ты ли, Гальдино, предупредил его, предварительно сорвав с него добрую сумму денег?
— Ты сумасшедший, Скампафорне, — вскричал отшельник. — Как же я мог бы его предупредить? Это значило бы открыть ему мои сношения с тобой, что, конечно, не могло способствовать моей духовной карьере, как ты думаешь?
Бандит засмеялся и сказал:
— Ты, может быть, рассчитываешь быть епископом или кардиналом?
— Почему же нет, если простой пастух сделался папой?
— Значит дело решено? — сказал бандит, вставая.
— Да, да, решено с тем, чтобы синьора была моя, — вскричал отшельник.
— Ладно, красавица будет твоя, что же касается шкатулки, то, по обыкновению, поделимся по-товарищески.
— Но только смотри не надуй, я буду знать все, что положено в шкатулку до последнего сантима.
Бандит покраснел от злобы.
— Будь осторожен в словах, поп! — вскричал он. — Я бандит, но бандит честный, и если ты осмеливаешься усомниться в моей честности…
— Ну, ну, полно, я пошутил; я хорошо знаю, что ты не в состоянии обсчитать приятеля, — поспешил сказать Гальдино.
— То-то же, смотри, впредь не позволяй себе таких глупых шуток.