Словом, главный зал Ватикана напоминал минувшие времена, когда папа Григорий VII провозгласил с кафедры св. Петра свой страшный катехизис, известный под названием Dictatus papae, послуживший римской теократии, когда короли и императоры Европы оспаривали друг у друга честь вести за узду белого мула, на котором ехал римский первосвященник. Царствование Сикста V напомнило это минувшее время всемогущества папского престола. Между тем как посланники ждали очереди заявить его святейшеству свои полномочия, Сикст V очень любезно толковал с великим герцогом Тосканским.
— Итак, — говорил папа, — наше избрание доставило удовольствие вашему высочеству? Будьте уверены, что до тех пор, пока царствует Сикст V, Тоскана может рассчитывать на покровительство св. престола.
Одна из замечательных черт характера бывшего кардинала Монтальто была благодарность. Сикст V не забыл услуги, оказанной ему при выборах кардиналом Медичи. Окружающие с завистью видели, как его святейшество любезно разговаривает с герцогом Тосканским, родным братом кардинала Медичи.
Прошли те времена, когда внимание папы не ставилось ни во что!
Между тем в приемной произошло волнение. Церемониймейстер вбежал в зал, запыхавшийся и сконфуженный.
— Что случилось? — спрашивал его государственный секретарь святого престола кардинал Рустикуччи.
— О, ваша имененция, случилось то, чему верить трудно, — отвечал церемониймейстер.
— А именно?
— Герцог Паоло Орсини желает представиться его святейшеству.
Действительно, все с удивлением увидали входившего герцога Браччиано. Убийца папского племянника Перетти сначала, когда кардинал Монтальто был избран, было решил бежать из Рима, но после передумал, уверенный, что новый папа не посмеет тронуть его и с совершенно невинным видом, как будто он не принимал никакого участия в убийстве Перетти, отправился в Ватикан, желая представиться папе и лично поздравить его с восшествием на престол. Наглость, на которую способен был только такой закоренелый злодей, как Паоло Орсини!
Кардиналы и посланники, окружавшие папу, расступились и дали дорогу герцогу.
— Никто из приближенных вашего святейшества, — сказал Орсини, — не осмелился доложить вам о моем приходе, я сам решился преклонить колена пред моим государем и поздравить его…
Все взоры невольно обратились на папу; самые смелые трепетали, предвидя бурю неминуемую. Между тем Сикст V, смерив презрительным взглядом Орсини, не удостоил его ни одним словом приветствия и продолжал разговор с герцогом Тосканы. Орсини вспыхнул от стыда и сказал:
— Ваше святейшество, быть может, не расслышали слов первого римского барона?
Сикст V повернул голову и снова презрительно смерил с головы до ног убийцу своего племянника и опять не сказал ни одного слова. Вероятно, взгляд папы был чересчур красноречив: Орсини не выдержал и невольно, будто под влиянием какой-то сверхъестественной силы, упал на колени. Герцог ди Сора, утвержденный новым папой, в звании командира гвардии, сделал шаг вперед, впрочем, вовсе не с целью защищать герцога Орсини, а для того, чтобы по первому знаку его святейшества броситься на дерзкого злодея. Обстоятельства переменились теперь, герцог ди Сора был на службе у Сикста V, и союз, заключенный ими в подземелье, был забыт.
В числе присутствовавших находилось немало друзей Орсини, но все они со страхом отвернулись от него, лишь один венецианский посланник, помня услуги, оказанные республике покойным отцом Орсини, бросил умоляющий взгляд на Сикста V, как бы прося его пощадить Орсини. Папа любил венецианскую республику и не хотел отказать в просьбе ее представителю.