— Они заперлись в подземелье, но я разнесу все и камня на камне не оставлю!
Греко уже подняли вверх, чтобы бросить в колодец, однако он, услыхав голос Браччиано, сделал сверхъестественное усилие и освободился от палачей, но стать на свои обожженные ноги не мог и упал на землю. Палачи его снова подхватили, и в то время, когда разбитая дверь упала, и герцог Браччиано вломился со своими людьми в подземелье, несчастный Греко уже летел на дно глубокого колодца.
Генерал папских войск и его достойный лейтенант совершенно спокойно стояли среди комнаты, будто ничего особенного и не произошло.
— Как это вы, мой уважаемый кузен, — совершенно хладнокровно сказал герцог Сора, — с вооруженной силой вламываетесь во дворец юстиции, ломаете двери, — никак не ожидал!
Затрагивать папского племянника совсем не было в планах Орсини, он хорошо знал, что Григорий XIII, несмотря на свою бесхарактерность, готов на самые крайние меры, если кто-либо осмелится задеть его любимца; хотя бы пришлось поднять весь Рим.
— Я искал моего верного слугу, — отвечал, несколько сконфузясь, Браччиано, — мне сказали, что он здесь, между тем я его здесь не вижу.
— Позвольте, кузен, просить вас отпустить ваших людей, — говорил герцог Сора, — мне необходимо переговорить с вами.
Браччиано невольно вздрогнул: именно в то время, когда он слушал генерала, взор его упал на орудия пытки, но вскоре он оправился и подумал:
— Не осмелятся!.. — И жестом приказал своим людям выйти.
— Ну-с, теперь, дорогой кузен, я прошу меня выслушать, — сказал спокойным голосом герцог Сора. — Вы ищете здесь Греко, которому обещали свое покровительство за участие его в убийстве в прошедшую ночь…
Герцог Браччиано хотел протестовать.
— Греко был здесь только что, — продолжал генерал, — и показал многое, впрочем, он перенес довольно стойко пытку и сначала не хотел признаться ни в чем, но, увидав, что вы его покинули на произвол судьбы, он показал всю истину. И мы имели случай узнать весьма прискорбные обстоятельства о вас и о синьоре Виктории…
— Пожалуйста, прошу вас не мешать имя синьоры Виктории в это несчастное дело, — вскричал, побледнев, герцог Орсини.
— Мне и самому кажется так, — прибавил генерал, — и вследствие этого я приказал, чтобы чересчур длинный язык Греко урезали, заставив его замолчать окончательно.
— Каким образом?
— Очень просто. Я велел бросить опасного свидетеля в колодец, и в настоящее время он напился воды настолько много, что уже не будет в состоянии болтать в продолжение целой вечности.
Герцог Браччиано был озадачен и не знал, радоваться ему или печалиться.
— Греко был верный слуга! — пробормотал он.
— Даже чересчур верный. При первом прикосновении железа к его ногам он показал на ваш счет много ужасных вещей, которым я, конечно, не поверил.
Герцог Браччиано многозначительно взглянул на племянника папы.
— Значит, вы мой друг? — прошептал он.
— Да, в этом случае я поступил, как истинный ваш друг, — отвечал начальник папской гвардии и повторил все то, что он только что слышал от своего достойного лейтенанта Марио. — Мы, бароны, до тех пор сильны, пока держимся друг друга, но если между нами возникнет распря и плебеи воспользуются ею — мы погибли.
Орсини понял и, крепко пожав руку генералу, сказал:
— Я с вами совершенно согласен и благодарю; с этих пор, герцог, я ваш; услуга, оказанная Орсини, не может пропасть!
Марио Сфорца, бывший немым свидетелем этой сцены, самодовольно улыбнулся, ему было приятно, что всякого рода столкновение таких важных персон, как герцог Орсини и папский племянник, — устранено.
Таким образом, убийство несчастного Перетти, племянника кардинала-монаха, осталось не наказанным. Бароны никак не могли предвидеть, что этот неизвестный бедный старик Монтальто вступит на римский престол под именем Сикста V и будет избран Провидением карающей силой.