А после повторного открытия Америки сюда зачастили рыбаки и промысловики из многих стран. Нам сегодня просто трудно представить себе, сколько морского зверя проходило через пролив в те годы, когда край еще был девственным.
Особенно важное значение придавалось промыслу гренландского тюленя. В конце сентября он начинает миграцию от Гренландии и Баффиновой Земли и в ноябре достигает пролива Белл-Айл. В начале марта на постоянных лежбищах в заливе святого Лаврентия появляется потомство, а в апреле-мае тюлень возвращается на север.
Наконец «Халтен» вошел в пролив. Мы придирчиво осматривали берега, ведь многие исследователи считают, что сюда направлялись винландцы. Как я уже говорил, мне не очень-то верилось, чтобы норманны стали отклоняться от естественного курса – к северному берегу Ньюфаундленда и вместо этого пошли вдоль побережья, которое не сулило им никаких благ. Больше того, мы убедились, что берега Белл-Айла, если только винландцы заходили так далеко на юго-запад, должны были скорее отпугнуть их, чем привлечь. Кругом угрюмые голые скалы – с моря не видно даже клочка травы. В начале XVI века Картье, проходя здесь, писал: «Это та земля, которую бог даровал Каину».
Миновав пролив, мы очутились в Лабрадорском море и пошли на восток вдоль северного берега Ньюфаундленда. В один из первых дней июня «Халтен» бросил якорь у Ланс-о-Мидоуза. На зеленой равнине паслись коровы и овцы. Сразу видно плодородный край – совсем не то, что мы наблюдали до сих пор на нашем долгом пути сюда.
ЛАНС-О-МИДОУЗ. РАСКОПКИ НАЧИНАЮТСЯ
Глядя на освещенный солнцем Ланс-о-Мидоуз, идем на лодке в глубь залива Эпаве. Сейчас отлив, и последний отрезок пути до устья реки приходится преодолевать вброд и тащить лодку на руках.
Я снова на древней береговой террасе. А вот и следы жилья, еле видимые в траве. Тут и там возвышаются бугорки, и я глажу их рукой. Что расскажут нам эти следы? Какие люди здесь жили?
Старая знакомая – Черная Утка – весело извивается на лугу и прыгает с небольшого уступа в море. Ветерок колышет траву. Воздух прозрачнее, чем в прошлый раз, и острова видны очень четко. Возле самого дальнего – Грейт-Сакред-Айленда – сидит на мели могучий айсберг; тут и кончится его чересчур смелое путешествие. На севере видны Белл-Айл и уходящие вдаль берега Лабрадора.
Стая уток проносится над низким увалом к западу от реки. Должно быть, они летят с одного из озер, многочисленных на юге, где на десятки километров простерлась равнина. Коровы щиплют траву на лугу, овцы бродят на холмах. Да, хорошо и красиво здесь в Ланс-о-Мидоузе.
Вскоре на тропе, ведущей из рыбачьего поселка за мысом, появляются люди. Джордж Декер, кто же еще, со своим верным псом Орвилем, и следом – гурьба ребятишек.
Начинаются раскопки. Мы волнуемся. Кто оставил следы? Возможен любой из трех вариантов: следы оставлены эскимосами или индейцами; китобоями или рыбаками, ходившими сюда после повторного открытия Северной Америки около 1497 года; наконец, норманнами, которые побывали здесь до Колумба.
Приступаем к работе на небольшом участке возле реки, где довольно явственно проступают дерновые стены, образуя прямоугольник размером приблизительно 4 х 3,5 метра. Больше всего нас волнует, найдем ли мы каменные орудия или обломки, то есть предметы, обычные для тех мест, где обитали индейцы и эскимосы. Медленно углубляемся в культурный слой: нет, ничего похожего!
У западной стены мало-помалу обнажается очаг – большой плоский камень на дне, стенки тоже выложены камнем. Он сделан очень тщательно. Рядом с очагом выстланная камнем яма, в которой сохранилось много древесного угля. Очевидно, она служила для приготовления пищи.
В восточной части помещения Анна Стина раскопала кострище; глинистая земля кругом порыжела.