Мы посетили два рыбацких поселка, и я впервые увидел, как живут здесь, на Севере. Горстка беспорядочно раскиданных домиков, огороды с картофелем и овощами, дремлющие псы, ожидающие зимы тяжелые сани эскимосского типа (кометик), низкие вешала для вяления рыбы, шхуны у пристаней, вездесущие ребятишки. Народ здесь молчаливый, но радушный, гостей встречают улыбками. Лов трески самодельной снастью с маленьких ботов – невесть какое доходное дело, но люди как будто довольны жизнью.
И наконец мы пошли на север, в район, который я отождествлял с Винландом. Многое говорило о том, что именно там Лейв Эрикссон построил свои «большие дома». Оправдаются ли мои догадки?
Восточное побережье было безлесным, и край казался неприветливым, но стоило зайти во фьорд, как впечатление изменилось. Мы заходили во все поселки подряд. У Памелы было много работы, так что у меня было время поговорить с людьми и осмотреть окрестности. Меня прежде всего интересовал травостой, пастбища – то, что было так важно для винландцев. Однако на восточном побережье, к моему разочарованию, не было ни одного по-настоящему зеленого уголка... И местные жители не знали никаких следов древних поселений.
Пройдя через узкий пролив у острова Кирпон, горы которого служат отличным ориентиром, а мыс Болд считается северной оконечностью Ньюфаундленда, мы, не останавливаясь, пошли вдоль северного побережья на запад до залива Пистолет. Позади осталось несколько рыбачьих поселков, в том числе Ланс-о-Мидоуз; сюда мы зайдем на обратном пути.
С моря было удобно обозревать северное побережье. Ровная местность с небольшими горками, лишь кое-где невысокие гряды. Леса мало, однако еще недавно он доходил до самого моря. Вспомнилось, как Бьярне описывал первую увиденную им землю, вероятно, тождественную Винланду Лейва Эрикссона. «Гор в этой стране нет, но есть леса и низкие увалы». Вдоль берегов тянулись острова и шхеры. Да, похоже на рассказ о разведочном походе Торвальда из домов Лейва на запад. Дальше всех в море забрался остров Грейт-Сакред-Айленд, он и размерами выделялся среди других.
Мы шли слишком далеко от берега, чтобы я мог судить о растительности, однако равнина у Ланс-о-Мидоуза показалась мне очень заманчивой.
А пока что мы ее миновали, и перед нами открылся фьорд Пистолет, обращенный к северу словно разверстый зев. На восточном берегу, недалеко от горловины фьорда, в глубине бухты Ха-ха очень уютно расположился рыбачий поселок Рейли. Мы причалили. Я увидел низкорослый лес, неплохие луга – местные жители держали коров. Но никто из них не слышал, чтобы тут и вообще на берегах залива Пистолет находили остатки древних поселений.
Как уже говорилось, В. А. Манн и В. Таннер отстаивали теорию, по которой винландцы обосновались в заливе Пистолет, однако полевые поиски не обнаружили следов норманнов. Вместе с двумя боевыми мальчишками, Хорвеем и Авелем, я прошел по восточному берегу фьорда. Прогулка была интересной, ребятам не терпелось показать, чем богат их край. Они тащили мне причудливые раковины и больших крабов, находили в траве гнезда, тянули к кустам крыжовника, красной смородины и калины. То и дело нам попадался колыхавшийся на морском ветру колосняк, который издали вполне можно было принять за пшеницу. Так мы дошли до чудесного маленького озера, обрамленного елью, камышом и редкой травой. Его соединяла с морем короткая речушка, правда, слишком мелкая, чтобы по ней (во всяком случае, в наши дни) можно было провести корабль викингов. Выше лежали озера побольше, в них заходит лосось. Но и здешние пастбища показались мне скудными, вряд ли винландцы стали бы останавливаться в этом краю. То же можно сказать о лесных берегах в глубине залива Пистолет, которые я исследовал потом.