На небольших подставках стояли светильники из просвечивающего алебастра, сосуды для благовоний, баночки для протираний и множество других вещей неизвестного назначения. Пораженный невиданной роскошью, он шел через комнаты, обставленные драгоценными вещами. Дворец Хемиуна соперничал в роскоши с царским, а по изяществу отделки превосходил его.
Они вошли в просторную комнату с полками, ларцами, в которых хранилось множество свитков.
Хемиун сидел в одной набедренной повязке в уютном просторном кресле. Перед ним стояла лакированная скамейка для ног, а на коленях был развернут большой папирус. Архитектор был поглощен сложнейщей задачей — в возведенной толще гробницы произвести изменения в расположении помещений и коридоров. Он изобрел новые коварные ловушки для грабителей могил и теперь ломал голову, как легче переместить несколько глыб согласно новому изменению.
Вельможа посмотрел испытывающими темными глазами на лежащего на полу Руабена. Он и сам бы не мог себе сказать, чем понравился ему этот красивый, сильный рабочий, хотя крайне истощенный.
— Встань! — приказал чати. — Ты учился где-нибудь?
— Нет, великий господин, я с детства любил работать с камнем и много этим занимался.
— Ты можешь вырезать крупные фигуры?
Руабен задумался и виновато ответил:
— Этого мне не приходилось делать, но думаю, что сумею.
В мастерской не хватало искусных резчиков, заказов же было много. Стоящий перед ним рабочий был молод, и главное, обещал стать хорошим мастером, судя по его работам. Хемиун любил открывать хороших мастеров. Он взял клочок папируса и, набросав несколько иероглифов, подал Руабену:
— Попробуй поучиться, может, и выйдет из тебя хороший мастер. Пойдешь к начальнику мастерской, он тебя устроит в рабочий дом. Там тебе все скажут.
— Благодарю тебя, великий господин, за все, что ты сделал для меня, да низойдет на тебя всякая благодать, богатство и щедрость судьбы. Да будет светел и многолетен твой путь и детей твоих, — горячо благодарил Руабен. — Я отдам все свое прилежание, чтобы угодить твоей милости.
Он распростерся на животе, вельможа благосклонно кивнул ему. Привратник молча и бесшумно проводил Руабена к выходу. Теперь они прошли через другие комнаты, благоухающие какой-то редкой иноземной смолой. Они вышли в сад. Густые группы деревьев пересекались дорожками и цветниками. Сквозь стволы блистала гладь большого пруда. Нарядные беседки сверкали яркими красками среди зелени. Там резвились дети и слышались женские голоса. Привратник довел его до белой стены, окружавшей дворец, и Руабен вышел на улицу. После прохлады дворца особенно знойным был воздух на улице. Чужой большой город шумел вокруг, ревели где-то ослы, лаяли на прохожих собаки, шумно играли дети. И все, что он видел во дворце, казалось теперь сном. Он был подавлен сказочным богатством, прошедшим перед его глазами. И вдруг впервые он подумал о том, как жалка жизнь земледельца, а еще ужаснее — строителей, согнанных сюда с разных концов страны.
Он шел на новое место работы и радовался перемене в своей жизни. Когда же Руабен вспомнил товарищей, сердце сжалось от бессилья и состраданья к ним. Мастерская была далеко, и пришлось пройти почти через весь город. Но начальник принял его благосклонно и сказал, чтобы на работу пришел утром. Руабен пошел в поселок сообщить об уходе в мастерскую скульпторов.
В МАСТЕРСКОЙ
Для Руабена началась новая жизнь. Рано утром начальник мастерской повел его на место будущей работы. Они прошли через двор под камышевый навес, где было сложено множество каменных глыб всевозможных цветов, оттенков и рисунков. Сверкающие белизной алебастры чередовались со строгим серым гранитом.