Умоляю тебя, могущественный властитель, позволь мне остаться с ним!
Вульфила, польщенный обращением, которого он явно не заслуживал и какого явно никогда прежде не слышал, выразил согласие коротким хрюканьем. Амброзина и его воспитанника схватили и поволокли прочь. Ромул обернулся, зовя мать. Флавия Серена бросила на сына печальный, но в то же время укоряющий взгляд, давший мальчику понять, что надеяться не на что. И пошла через вестибюль дворца в сопровождении двух стражей — твердым шагом, расправив плечи и скрестив руки на груди, не обращая внимания на то, что ее разорванное во многих местах платье волочилось за ней по полу.
Одоакр слышал, что отряд прибыл, и уже ждал Флавию, усевшись на выточенный из слоновой кости трон последнего Цезаря. Повинуясь его резкому жесту, Вульфила и стражи оставили Одоакра наедине с женщиной.
У подножия трона стоял наготове стул, и Одоакр предложил Флавии сесть, но Флавия Серена осталась стоять — выпрямившись во весь рост, устремив взгляд в пространство. Даже в лохмотьях, со спутанными волосами, даже в перепачканной кровью тунике, со лбом, измазанным сажей, и со впавшими от усталости щеками, — она излучала гордость и неизменную женственность. Ее красота, оскорбленная, но все равно нетронутая, производила одновременно впечатление силы и изысканности. Шея Флавии была безупречно белой, линия плеч мягкой, а руки, скрещенные на груди, не могли скрыть благородства линий. Флавия чувствовала на себе взгляд варвара, хотя и не смотрела на него, и в ней начал разгораться презрительный и бессильный гнев… но усталость, голод и недостаток сна приглушили и скрыли ее истинные чувства
—Я знаю, что ты презираешь меня, — заговорил Одоакр. — Варвары, так нас называете вы, римляне, как будто вы сами лучше нас. Вы же насквозь порочны, вы продажны! Мне пришлось убить твоего мужа, потому что ничего другого он не заслуживал. Он предал меня, отказавшись от данного им слова. Я убил его в назидание, как пример другим, чтобы каждый понял — не надо обманывать Одоакра, это не останется безнаказанным! Это именно пример, чтобы любой и каждый, где угодно, понял урок и испугался его! И не воображай, что ты можешь рассчитывать на своего родича Павла; мои войска уже окружили и разбили его отряды. Но я уже по горло сыт всей этой кровью! Я вовсе не намерен причинять страдания всей этой стране. Наоборот, я хочу, чтобы она возродилась; чтобы ожили искусства, чтобы начались работы на полях, чтобы лавки ломились от товаров. Эта земля заслуживает куда большего, чем Флавий Орест и его сын-император. Эта земля достойна настоящего правителя, который сможет управлять ею, защищать ее, как муж направляет и защищает свою жену. И именно я стану таким правителем, а ты будешь моей королевой.
До этого момента Флавия оставалась безмолвной и неподвижной. Но тут она не выдержала, и ее голос разрезал воздух, как лезвие ножа:
— Ты сам не понимаешь, что говоришь. Я происхожу от тех, кто век от века сражался с такими, как ты, кто загонял вас назад в леса, где вы жили, словно бездушные твари… впрочем, вы именно таковы и есть. Меня тошнит от твоей вони, от твоего невежества, от твоей дикости. Я ненавижу звук твоего голоса, твой уродливый язык, похожий на собачий лай, а не на человеческую речь. Мне омерзительна твоя кожа, не выносящая солнечных лучей, мне отвратительны твои соломенные волосы, твои усы, всегда грязные и облепленные остатками пищи. Ты желаешь заключить брачный союз? Ты мечтаешь о пылких чувствах? Убей меня прямо сейчас, моя жизнь теперь — ничто для меня. Но я никогда не стану твоей женой!
Одоакр стиснул зубы. Слова женщины били его, словно хлыст, раня и унижая.