С хребта Бутусов пытался рассмотреть, что делалось в низинах, но туман мешал что-либо разобрать в темноте. Сквозь тьму в различных местах мелькали огоньки ружейных выстрелов, справа брызнула пулеметная очередь. Неожиданно запылала кем-то подожженная китайская деревня. Красноватый, колеблющийся свет пожара осветил несколько дворов и часть деревенской улицы, по которой метались человеческие фигуры. Справа взвилась к небу, оставляя за собой искристый след, ракета и, разорвавшись, рассыпалась целым каскадом ярких звездочек, которые, медленно оседая вниз, освещали землю ослепительно-белым светом.
Бутусов засвистел. Тотчас ему ответили с разных сторон — перед ним выросли темные фигуры солдат.
— Третий взвод взорвал пушку, с трех других снял замки и прицелы, — доложил один из них и в качестве вещественного доказательства положил на землю прицелы.
— Где сейчас взвод?
— Японец дюже наседает, отходит взвод сюда, сейчас здесь будет.
— Первым взводом захвачено два пулемета с лентами, батареи не нашли, — доложил следующий солдат.
— Второй взвод взорвал две пушки, прислугу побил. Японцев захватили врасплох и многих покололи, — доложил еще один ординарец.
Другие два взвода налетели на бивак пехотного полка, устроили большой переполох, но затем едва ушли от наседавших со всех сторон японцев.
— Передайте приказ во все взводы: отходить за речку и дальше. Я с резервом останусь здесь, чтобы прикрыть ваш отход. Поскорее доставляйте в тыл раненых, — распорядился Бутусов.
Рассыпавшись вдоль хребта, резервные взводы встретили японцев дружными залпами. Трудно было рассчитывать на попадание в такой темноте, но японцы все же не осмелились идти дальше и стали окапываться. С долин пополз густой туман, под прикрытием которого пограничники, вынеся всех раненых, благополучно вернулись на линию русского сторожевого охранения.
На рассвете Бутусов уже докладывал Кондратенко о результате ночного поиска.
— А китайцы ваши? — вспомнил генерал.
— Остались до следующей ночи в тылу у японцев, чтобы проследить днем за стрельбой японских батарей, — объяснил Бутусов.
Осмотрев захваченные пограничниками прицелы, Звонарев объявил, что только один из них принадлежит морской пушке, а остальные легким и горным орудиям.
— Значит, вредную батарею уничтожить так и не удалось, — вздохнул Кондратенко.
Как бы в ответ ему начался обстрел порта и гавани из дальнобойных орудий.
Кондратенко приказал прапорщику ехать к Белому с докладом о результатах поиска. Город еще только просыпался. Открывались первые магазины, китайцы торопливо катили по улицам легонькие колясочки с булками, овощами и другой снедью. Хозяйки с кошелками шли на рынок, рабочие двигались к портовым мастерским. Никто из них не обращал внимания на обстрел гавани, где то и дело взлетали в воздух высокие всплески воды от падающих снарядов.
Около «Этажерки» Звонарев неожиданно встретил Варю Белую. Она имела очень утомленный вид, но, как всегда, была преисполнена энергии.
— Меня не пропускают домой из-за обстрела гавани, — жаловалась она.
— Берите мою лошадь и скачите вокруг Золотой горы, — предложил прапорщик. — Я только что хорошо выспался и отдохнул. Доберусь до Управления артиллерии и пешком.
Взобравшись на лошадь, Варя помчалась вперед, а Звонарев стал пробираться в Управление артиллерии. Один из снарядов поджег в порту цистерны с машинным маслом, и черный густой дым закрыл всю Золотую гору и район порта. Приходилось идти с трудом в клубах маслянистого черного дыма, непроницаемого для лучей солнца. Когда прапорщик добрался до квартиры Белого, то походил на негра.
— Отправляйтесь в ванну, — распорядился генерал, увидев Звонарева.