- Где я тебе палатку найду в два часа ночи? Вот утром вами займутся, тогда и выпрашивай, а пока так переночуете.
- Так ведь дождь! - возмутился Юра. - Как же под дождем в чистом поле ночевать? Может, тут хоть сарай какой-нибудь есть?
- Есть, есть, - утешил дежурный. - На полигоне целых три помещения свободных, никто не живет. Хотите, занимайте, если понравятся. Крыс-мышей нет, блох тоже. Даже тараканы не приживаются.
- А почему? Есть им там нечего, что ли?
- Дышать нечем, - пояснил майор. - Там каждую неделю кого-нибудь чем-нибудь окуривают. Запашок, конечно, густой, но зато крыша не протекает. Так что я бы лучше в машине заночевал. Эх, летеха, ты что, первый раз на выезде?
- Не первый, - с гордостью признался Юра. - Нас даже в тайгу с вертолетов выкидывали, на выживание.
- То-то я гляжу… Не иначе - без парашюта прыгали, - подозрительно покосился майор Маркин. - Ты где училище заканчивал, в Саратове?
- В Саратове, - кивнул Мудрецкий. Потом все-таки уточнил: - Только не училище, а военную кафедру.
- Что-о?! - Дежурный побледнел. - Так ты что… того… вообще пиджак?!
- Вообще, - гордо подтвердил Юра. - И зрение «минус три», и язва. И ничего, уже больше года служу.
- Ну, это еще ладно. - Майор перевел дух и вытер пот со лба. - А то в прошлом году прислали нам одного, из Новосибирска, кажется. Месяц как в сапоги залез, тут не ему, тут с ним занятия проводить. Ну, и пришлось нам проводить - после того, как его бойцов с забора снимать пришлось.
- С какого забора? - деловито поинтересовался Юра. - С того, что проехали?
- Да нет, на тот по своей воле еще ни один солдат не полез, - пробормотал майор. - Ничего, еще узнаешь… Ты и сам учти, и бойцам своим передай - тут «самоходчиков» не бывает, на заборе городка колючка под током. Не то чтобы под сильным, убить не убьет, но скрючит запросто. Пока на пульте не отключат - штаны не отцепишь… Так, водила, здесь налево!
Асфальт закончился, началась грунтовка. «Шишигу» бросало и качало, как похмельного матроса. Из кузова доносились невнятные вопли - видимо, кто-то успел снова задремать.
- А сейчас развилочек будет, на нем направо… Здесь давай прямо, и на следующем перекрестке тоже. - Дежурный знал свою территорию намного лучше, чем Юра свою руку. Хотя дорог на полигоне оказалось не меньше, чем линий на ладони, и пересекались они не менее прихотливо. Опять-таки ночь, темно, и не видать ни хрена - никаких примет, никаких ориентиров. - Здесь налево поверни, и теперь помедленнее - там яма на дороге, если нырнешь - без тягача не выдернем.
- Танковая колея поперек? - догадался Мудрецкий, вспомнив такую же рытвину возле парка родного батальона и свои страдания по дороге на первое дежурство.
- Она самая, - кивнул майор. - Вообще-то танки у нас тут не водятся, но и без них гусеничного добра хватает. Вот она, держись… О-оп, проехали!
В кабину донеслись звуки солдатских упражнений по развитию легких и изучению русского языка. Можно было различить бас Простакова и тонкие завывания Валетова.
- Чего это они у тебя? Выйти захотели? - удивился майор. - Ничего, потерпят, скоро приедем. Вот сейчас налево, и потом по бетонке еще раз налево, а там я вам подыщу, где разместиться.
Бетонка, в отличие от парадного асфальта, оказалась изрядно побитой временем и проехавшей техникой. Справа вдоль нее тянулись какие-то невысокие сооружения - квадратные заборчики метра четыре на четыре, по колено в высоту. Ряды заборчиков терялись в ночном мраке. Засыпающий мозг Мудрецкого узнал в них что-то знакомое, но никак не мог определить, что же именно.
Фары высветили впереди зеленый караульный «грибок» и переминающуюся рядом с ним фигуру в странной пятнистой плащ-палатке. Укрыться от дождя под предназначенной для этого конструкцией часовой мог только сидя - ростом они с «грибком» были как раз вровень, - но часовому присаживаться, как известно, не положено. Если он, конечно, не захочет сесть всерьез и надолго. А в том, что впереди был именно часовой, сомнений быть не могло - навстречу машине из-под полы показалось дуло автомата.
«Да что они здесь, вконец охренели от секретности?!» - молча возмутился Юра. Чернодырье, где автомат выдавался не каждому часовому и не на каждый пост, теперь казалось ему персональным раем для Льва Николаевича Толстого. Тот, если не врет школьная программа, как раз призывал к непротивлению злу насилием… Помнится, на учениях у Мудрецкого возник было вопрос - какого рожна гринписовские борцы за дружбу с природой протестуют на поле с мирными дымшашками, а не здесь вот, в зоне многолетних экологических кошмаров. Теперь этот вопрос как-то робко затих и уполз в сторонку.
- Ничего, ничего, привыкай, пиджак, - ободряюще хлопнул по лейтенантскому погону майор Маркин. - Через пару месяцев сам будешь на любого, кого здесь быть не должно, как на врага смотреть. А вот остался бы тут на пару лет - потом у своей жены пароль спрашивал бы, перед тем как в спальню пропустить. Есть у тебя жена?
- Была, - мрачно ответил Юра.
- Ну, дело молодое, потом еще найдешь. - Майор спрыгнул на бетон. - Пошли, с соседями познакомлю.
- Стой, кто идет? - рявкнул пятнистый гигант, но ствол все-таки опустил. Признал своих, стало быть.
- Дежурный по части майор Маркин. Командир спит?
- Так точно. Восемь?
- Пять, и сначала пароль спрашивай, а потом на вопросы отвечай. Наряд вне очереди, чтобы запомнил. А если бы я неправильно отозвался, что бы ты сейчас делал, боец?
- Есть наряд вне очереди, - уныло отозвался часовой. Потом обиженно проворчал: - Вот если бы ответили неправильно, я бы сейчас стрелял… Не, извиняюсь, уже рожок бы менял.
- Два наряда! Должен одним обойтись! Утром взводному доложишь, а сейчас не буди, пусть дрыхнет. Вот, лейтенант, с такими людьми тебе жить по соседству. - Майор повернулся к Мудрецкому. - Этих к нам вообще из другого ведомства прислали. Внутренним войскам тоже химия потребовалась, а то мало ли что и кого. Жить будете здесь. - Дежурный ткнул пальцем в ближайшие квадратные заборчики. - Когда палатки получите, конечно. А не понравится фундамент, выбирай другие, только чтобы от гриба недалеко и на одной линии. Юра тихо застонал. Конечно же, фундаменты для палаток! Для армейских, восьмиместных, точно таких же, в каких военная кафедра на сборах размещалась! Вон, чуть дальше и сами шатры темнеют. Четыре штуки. Завтра, значит, надо получить палатки… И нары… И доски для настила… Черт, и что-то еще там было… Зайти, что ли, с утра к соседям да посмотреть, как это все здесь обустраивается?
- Ну, я с утра еще подъеду. Или пришлю кого-нибудь, чтобы разобрались. - Дежурный направился к своему «уазику». Потом приостановился, обернулся. - Кстати, лейтенант, сортир за последней линейкой, пятьдесят метров. Идите на запах, не промахнетесь.
Мудрецкий посмотрел вслед удаляющимся красным огонькам, потом подошел к заднему борту «шишиги», хлопнул по тенту:
- Простаков! Приехали, давай на выход! Кому приспичило, могут сбегать в культурное заведение!
Брезент откинулся, громыхнул борт, из кузова начали тяжело вываливаться укачавшиеся полусонные химики. Один, два, три… семь, восемь, девять… Кого-то не хватало. Лейтенант еще раз пересчитал, с трудом умудрился приплюсовать себя и сидящего в кабине Резинкина - все равно недостача получается. Холодея, вспомнил выбоину на дороге, крик Валетова… Вот черт, его-то и не хватает!
- Валетов, к машине! - Мокрое безмолвие ответило командиру взвода. - Валетов!.. Простаков, когда его в последний раз видели?!
- Да только что. - Сибиряк потер лоб, и Мудрецкий разглядел некоторую перемену во внешнем облике гиганта. Перемена эта в неверных ночных отсветах выглядела совершенно черной и шла отчетливой полосой поперек выдающегося лба младшего сержанта. - В кузове валялся.
- И что с ним? Спит?! - Мудрецкий начал тихо звереть. Вот черт, приехали на секретный объект, почти на боевое задание, а Валет и тут приспособился… - Ну-ка, вытащи его сюда!
- А может, не надо, товарищ лейтенант? - замялся Простаков, старательно отводя в сторону глаза. - Может, пусть полежит пока? Ему там… Ну, это… Нехорошо ему.
- И что с ним случилось? Он что, даже говорить не может? - Сквозь армейскую дисциплину Мудрецкого время от времени прорывалась припрятанная на два года интеллигентская мягкотелость. Юра знал об этом и старательно боролся со своим воспитанием. Солдаты тоже знали и старательно выискивали возможности попользоваться происхождением командира. С этим тоже приходилось бороться, и жизнь иногда казалась лейтенанту Мудрецкому сплошным поединком между чемпионом по вольной борьбе и чемпионом по сумо. Который судит мастер спорта по самбо.
Простаков горестно вздохнул и полез обратно в кузов.
- Фрол… Эй, Фрол, живой еще? Вставай, приехали. Там сейчас всех строят.
- Не могу, - донесся жалобный голос. - Все, кончилась моя служба. Теперь меня можно по здоровью списывать. О-ох, Леха, помоги встать, что ли…