Внешний вид этого человека был таким отталкивающим, что Мариус, не сумев сдержать овладевшее им чувство омерзения, обхватил Мадлен руками и отодвинул ее от незнакомца.
— Во имя Неба, подойдите к нему, — прошептала девушка, — я смогу обойтись без вашей помощи, но он, кажется, умирает.
Просьба Мадлен была для Мариуса приказом.
Он подошел к бедняге, распахнул блузу, служившую тому и рубашкой и курткой, положил свою руку ему на грудь и убедился, что его сердце еще бьется.
Затем он погрузил свою шляпу в одну из ближайших узких лагун и плеснул в лицо незнакомцу несколько капель воды.
Ее свежесть придала мертвенно-бледным щекам лежавшего без сознания человека немного краски; он приоткрыл рот и протяжно, с усилием вздохнул.
— Дайте ему понюхать эту соль, — сказала Мадлен, подойдя ближе и протягивая Мариусу флакон.
Под действием возбуждающего средства несчастный пришел в себя; взгляд его до этого тусклых глаз, неподвижно смотревших в одну точку, прояснился, ожил и, к большому удивлению двух молодых людей, остановился на них с весьма заметным выражением тревожного опасения; после этого незнакомец оглядел все окрестности, чтобы убедиться, нет ли здесь еще каких-нибудь свидетелей.
Мариусу и Мадлен теперь представилась возможность лучше рассмотреть этого человека: он был из числа тех, чей возраст определить не предоставляется возможным, настолько явно несут их лица отпечаток всех низменных страстей. Его запавшие глаза, сильно покрасневшие от чрезмерного употребления алкоголя и оттененные густыми седеющими бровями, свидетельствовали о жестокости, что подтверждалось и тем, какими напряженными были уголки его губ; глубокие морщины бороздили его щеки, наполовину скрытые длинной и взъерошенной бородой; лоб был сильно приплюснут, коротко остриженные волосы ясно обрисовывали его контур, так что верхняя часть лица в сочетании с развитыми челюстными костями окончательно придавали незнакомцу звериный облик.
Как только сочувствие, которое внушал этот человек, рассеялось, он стал казаться страшным.
— Бедный человек! — промолвила Мадлен, стараясь подавить отвращение к нему. — Что же с вами произошло?
— Эх, черт побери! — воскликнул незнакомец, даже и не думая выразить признательность собеседнице и глядя на нее с чрезвычайной наглостью. — Если вы хотите, чтобы я заговорил, надо сначала промочить мне говорилку.
— Что он говорит? — спросила Мадлен.
Мариус был не более терпелив, чем обычно бывают его земляки, но, поскольку в течение целых двух минут он видел, как осуществляется то, о чем не осмеливался и мечтать, и ощущал руку Мадлен в своей руке, — все, что у него еще осталось от терпения, теперь сократилось вдвое.
— Да будет вам известно, — воскликнул он, — что, если вы намерены продолжать в таком духе, я вас брошу в эту яму, где вы, хотя и найдете, чем напиться, рискуете пойти на съедение лангустам!
Мадлен удержала молодого человека за руку, которую тот уже поднял, как будто намереваясь немедленно привести угрозу в исполнение. В то же время она бросила на него умоляющий взгляд.
Мужчина попытался приподняться, чтобы противостоять своему противнику, но, сделав довольно резкое движение, он задел поврежденную часть тела и вскрикнул от боли.
Сердце Мариуса тронула жалость; одновременно осознание незнакомцем своего плачевного положения одержало верх над проявленными им злобными поползновениями.