Корнет спросил, стараясь говорить шутливым тоном:
– А если бы мне было приказано арестовать вас?
– Вам это вряд ли удалось бы, молодой человек, и было бы чертовски жаль продырявить ваш новенький красивый мундир. Но к делу. Теперь вы знаете, кто я такой… Вам этого достаточно или же в вашем приказе содержится что-то еще?
– Мне предписано проводить вас к полицейскому прево [21] , который желает побеседовать с вами, но на предмет чего – не имею чести знать.
Офицер говорил искренне, и было очевидно, что на его слово можно положиться. Однако Лагардер чуял западню и заранее прикидывал, что может ожидать его в Шартре.
Возможно, Гонзага уже засел в засаду со своими людьми, надеясь захватить его врасплох и расправиться с ним так же, как некогда с герцогом Неверским…
Разумеется, опасность была нешуточной. Но если Гонзага все еще в городе, то есть надежда увидеть Аврору и дать ей знать о себе.
Это последнее соображение пересилило все колебания, если, конечно, они были, – ведь Лагардер всегда отличался бесстрашием, доходившим до безрассудства.
– Будь по-вашему, сударь, – сказал он, смеясь, – езжайте впереди и показывайте нам дорогу. Посмотрим, способен ли ваш прево занять гостей интересной беседой.
Маленький корнет гордо выпрямился в седле, предвкушая, как будет хвастаться товарищам и любовницам, что ужасный Лагардер следовал за ним, точно кроткий ягненок.
Отряд двинулся в город и вскоре остановился у ворот довольно красивого дома. Через несколько минут Лагардер и его спутники предстали перед господином Амбруазом Льебо, полицейским прево Шартра, маленьким кругленьким человеком, который тщетно пытался придать своему лицу выражение суровой решимости, сообразное с его важной должностью.
Дабы придать своей персоне больше веса и одновременно обезопасить себя, господин Льебо призвал на помощь национальных гвардейцев из числа горожан; добрые буржуа, заполнившие комнату, держались воинственно, но являли собой довольно комичное зрелище.
Однако этим мэтр Амбруаз не ограничился. Привыкнув во всем – как в частной жизни, так и в делах королевской службы – полагаться на жену, он попросил ее встать за спинкой своего кресла, дабы она подсказывала ему, что надо говорить, и укрепляла его дух, если в том возникнет нужда.
Некоторые мужчины и шагу не могут ступить без поддержки решительной и энергичной женщины.
Мадам Льебо, получившая при крещении имя Мелани, обладала всеми качествами, которых так недоставало ее маленькому мужу.
Он, как говорится, был у нее под каблуком – или же, если вспомнить старую пословицу, именно она в этой семье носила штаны. Разумеется, это не следует понимать буквально: в те времена, в отличие от наших, женщины отнюдь не посягали на этот важнейший предмет мужского костюма.
При этом Мелани была молода, красива и, конечно, любопытна, как и подобает представительнице. прекрасного пола. Вот почему она, не заставляя себя упрашивать, покинула в столь ранний час теплую постель и появилась в наряде, более подобающем для вечернего приема.
Ибо молва о храбрости, рыцарском благородстве и красоте Лагардера разнеслась по всей стране, поразив воображение многих. Некоторые дамы – причем не только те, кто с отвращением взирал на мужа-подагрика, – со вздохом повторяли имя красавца шевалье, и Бог знает, о чем они думали тогда.
Итак, Анри предстал перед лицом всего почтенного собрания, чья напыщенная серьезность вызвала у него улыбку. Кокардас с большим достоинством снял шляпу, а Паспуаль тут же устремил пылкий взор к единственной даме, почтившей их своим присутствием.
Мессир Амбруаз Льебо сам был немного испуган торжественностью обстановки.