– Я уже сказала вам, что мы не нашли машину.
– Не слишком-то долго вы ее искали, – заметил толстяк, продолжая рассматривать их подозрительными глазами. – Знаете что… А я вам не верю. Вы врете. Пудрите нам мозги.
– Было бы что пудрить, – насмешливо заметил от камина профессор Мезенцев.
В камине уже полыхал огонь.
Вице-мэр бросил на профессора злобный взгляд и снова уставился на Ирину.
– Мне кажется, вы что-то знаете, но не говорите нам, – резко заявил он. – Я прав? Вы что-то скрываете, верно?
– Каждый из нас что-то скрывает, – сказал Мезенцев. – И вы не исключение. Я вот, например, до сих пор не знаю вашего имени.
– Мое имя вам ничего не даст, – отрезал вице-мэр.
– Как знать. Вдруг вас зовут Чикатило?
Вице-мэр осклабился:
– Смешно.
Он хотел вновь обратиться к Ирине, но профессор его опередил:
– Ну, так что? Вы представитесь?
Толстое лицо вице-мэра слегка порозовело. Он дернул плечом и проговорил нарочито небрежным голосом:
– Да ради бога. Моя фамилия Бойко. Зовут Иван Палыч. Вам это о чем-нибудь говорит?
Профессор покачал головой:
– Нет. – Взгляд его упал на съежившуюся на диване Ирину. – Боже, да вы вся дрожите! – воскликнул Мезенцев. – Вам нужно переодеться. Идемте, я провожу вас в ваш номер.
– Я пойду с вами, – попытался подняться с места Максим.
– Вам лучше не тревожить ногу, – строго сказал профессор. – Сидите и не рыпайтесь. Мы сходим вдвоем.
Максим перевел взгляд на Ирину:
– Ира!
– Все нормально, Макс, – успокоила она его, – мы справимся. Идемте, профессор. Еще пять минут, и я окоченею, и даже ваш пылающий камин меня не спасет.
16
У себя в номере Ирина достала из шкафа водолазку, свитер и вельветовые брюки. Потом быстро переоделась за дверцей. Профессор ждал ее, сидя в кресле и поглядывая на незашторенное окно.
– Как получилось, что вы вернулись в пансионат? – спросил он.
Ирина сложила мокрые джинсы и повесила их на дверцу.
– Я уже все рассказала.
Профессор прищурил глаза за стеклами очков.
– Да, сказали. – Мезенцев продолжал смотреть в окно. – Но ведь вы все выдумали. Я видел ваши лица. Вы вовсе не хотели возвращаться.
Ирина вздохнула:
– Мы сбились с пути.
– Как? Вы ведь шли по дороге.
Ирина сменила носки и сунула ноги во влажные кроссовки, намереваясь просушить их у камина.
– Ладно, – снова заговорил Мезенцев после паузы. – Не хотите говорить – не надо.
– Нас согнали с дороги.
Профессор удивленно покосился на дверцу:
– Кто?
– Не знаю. Мы услышали вой. А потом – шум. Будто кто-то бежал к нам, ломая кусты.
– Это был зверь?
– Мы не видели. Максим решил, что волки.
– Ясно. Вы не стали возвращаться к дороге и пошли через лес. Смело.
– Ничего другого не оставалось.
Ирина взглянула на свое отражение в зеркальной дверце шкафа. Красные глаза, припухшие веки. Она сильно сдала за последние дни. От усталости у нее кружилась голова, нервы были напряжены до предела. Еще немного – и, не дай бог, случится истерика.
Нужно взять себя в руки!
Она вышла из-за дверцы, глянула на Мезенцева и спросила:
– Вам правда не знакомо имя вице-мэра?
– Имя? – Мезенцев наморщил лоб. – Честно говоря, я уже забыл, как его зовут.
– Иван Павлович Бойко.
Мезенцев задумался, затем качнул головой:
– Нет, не знакомо. А что?
– Мне кажется, я его уже где-то слышала.
– И где же?
Ирина напрягла память. И вдруг реальность подернулась туманом, перед глазами у нее замелькали картины одна страшнее другой, а в ушах прозвучал оглушительный скрежет ломаемого металла. Свет огней… Крики о помощи… Окровавленный человек на асфальте…
– Что с вами? – донесся до слуха Ирины далекий голос профессора Мезенцева. – Вам нехорошо?
Постепенно туман перед глазами рассеялся, и Ирина увидела встревоженное лицо Мезенцева.
– Вам нехорошо? – повторил тот.
Она прижала ладонь к пылающему лбу.
– Голова закружилась. Со мной такое бывает.
– Часто?
– Н-не очень.
– Вы показывались врачу?
– Нет.
Мезенцев нахмурился и покачал головой:
– Напрасно.
Только сейчас Ирина увидела, что профессор держит ее под локоть. Осторожно высвободила руку и сказала:
– Спасибо, что не дали упасть.
– Да не за что. Но врачу обязательно покажитесь. Головокружения – не шутка. Идемте в холл. Максим наверняка уже заждался.
Они вышли из номера и пошли по коридору к лестнице. Вдруг резкий звук заставил Ирину остановиться. Она схватила профессора за руку и взволнованно проговорила:
– Вы слышали? Что это было?
– Окно где-то хлопнуло. Вероятно, сквозняк, – отозвался, странно скривившись, профессор. Пристально вгляделся в ее бледное, испуганное лицо и тихо вскрикнул: – Боже! Да у вас не только головокружение. Вы больны. Бледнее лица, чем у вас, я в жизни не видел!
Ирина взяла себя в руки. Выпустила руку профессора и двинулась вперед, бросая на ходу:
– Идемте.
Несколько шагов они прошли молча, а затем профессор неожиданно сказал:
– Что, если мы с вами – всего лишь чей-то сон? Что, если нас с вами не существует в реальности и когда тот, кому мы снимся, проснется – мы с вами просто исчезнем?
Ирина взглянула на него удивленно:
– Ну и мысли у вас.
– И эти странные убийства… – продолжил рассуждать Мезенцев. – Может, их не было? Вот откроем мы с вами сейчас холодильную камеру, а там пусто. И все ужасы нам просто привиделись. Где границы реальности? Как их нащупать?
– Вы прямо буддист, – усмехнулась Ирина.
Мезенцев хмыкнул:
– Я алкоголик. И христианин. Между прочим, Иисус Христос уравнял в правах мир реальный и мир вымышленный.
– Разве?
Профессор кивнул:
– Да. Помните, он говорил о том, что мужчина, согрешивший с женщиной в своем воображении, согрешил и в реальности. Иисус не отделял одно от другого.
– Значит, если я убью кого-то во сне, мне придется отвечать за это перед богом, как за настоящее убийство?
– Вполне возможно. В любом случае никому из нас не избежать встречи с эриниями.
– С кем?
– Эринии – богини мщения, дочери тьмы, – объяснил Мезенцев. – Они преследуют человека, чья совесть не чиста, и не дают ему покоя. Эринии неумолимы и безжалостны. В древности этих милых дам изображали с волосами из переплетенных змеиных тел, с черными собачьими мордами вместо лиц и с крыльями, как у летучей мыши. Но есть и другие изображения, на них эринии выглядят как охотницы с факелами и кнутами.
– Эринии… – тихо повторила Ирина. – Неприятное слово. Как звук дрели, которая ввинчивает сверло тебе в череп.
– Да уж, – усмехнулся Мезенцев. Взглянув на задумчивое лицо Ирины, профессор зачастил: – Милая моя, вы не должны зацикливаться на своих ощущениях. Подсознание силится обмануть нас, пытается выдать сон за явь. Но галлюцинация никогда не станет реальностью. Помните об этом и…
Он вдруг остановился.
– Что? – спросила Ирина.
– Дверь, – тихим голосом ответил профессор. – Смотрите, открыта.
Теперь Ирина и сама увидела. Дверь, ведущая в номер Арвида Пельша, была приоткрыта. По ногам Ирины потянуло сквозняком, и она поежилась.
– Я закрою, – сказал Мезенцев.
Профессор шагнул к двери и протянул пальцы к дверной ручке.
– ИРЭНА! – громко и отчетливо окликнул кто-то.
Ирина вздрогнула, словно кто-то встряхнул ее или обдал ледяной водой. Мороз пробежал по спине.
– Профессор, – дрогнувшим голосом пробормотала Ирина, – вы ничего не…
Повернувшись к Мезенцеву, она осеклась. Потому что увидела: дверь номера Арвида Пельша закрыта, а профессора рядом нет. Коридор был пуст.
– Профессор! – позвала Ирина и неуверенно шагнула к входу в номер. – Вы там?
Из-за двери послышался приглушенный стон.
– Профессор! – Ирина схватилась за дверную ручку и попыталась открыть створку. Однако та оказалась заперта. – Профессор, вы слышите меня?
Внутри номера что-то рухнуло.
Ирина задергала ручку, забарабанила в дверь:
– Профессор, что происходит?!
И вдруг створка поддалась.
Ирина замерла перед приоткрывшейся дверью. Из номера на нее пахнуло сквозняком. Ирина попятилась назад, не отводя взгляда от черной щели.
– ЭТО ТЫ… – прошипел из-за двери странный свистящий голос.
Ирина в ужасе отступила, наткнувшись спиной на стену. И вдруг услышала звук шагов. Кто-то медленно шел по номеру, направляясь к двери. Все ближе и ближе…
– Этого не может быть, – пробормотала Ирина, вжимаясь спиной в холодную поверхность стены.
Шаги приближались. Неторопливые, чуть слышные. А отвратительный свистящий шепот вновь сложился в слова.
– ЗДЕСЬ… – услышала Ирина. – ЗДЕСЬ…
Шаги остановились у двери. Ирина зажмурила глаза.
«Подсознание силится обмануть нас, пытается выдать сон за явь, – прозвучал у нее в голове спокойный голос профессора Мезенцева. – Но галлюцинация никогда не станет реальностью…»