Но Таггарт был не волен выбирать себе корабль по вкусу. С тех пор как в лондонском Адмиралтействе в который раз перевелись деньги, его постигла та же судьба, что и многих других капитанов: им на время сократили денежное содержание наполовину. Поэтому Таггарт радовался, что ему достался хоть этот «Тандебёрд». Нужно же давать деньги на жизнь Мэгги и детям, обосновавшимся на острове Уайт, и вообще – времена не из благословенных.
Снова послышались стоны роженицы.
«Женщина на борту!» – недовольно подумал Таггарт. Он, конечно, считал, что в приметы не верит, но его не оставляло какое-то недоброе чувство. От женщины на борту только неприятностей и жди. И дама, которая внизу готовилась стать матерью, – лучшее этому доказательство. Опять она стонет!
Таггарт не мог не признать, что с виду эта женщина – настоящая леди. Хотя лорд Пембрук, который привез ее на галеон, в разговоре с капитаном подчеркнул, что она не только не его супруга, но и вообще не состоит с ним в родстве. Да, но кто же эта леди в таком случае? В высшей степени невежливо со стороны лорда Пембрука, что он не представил даму капитану. Вдобавок ко всему она еще и на сносях!
Таггарт пожал плечами и решил, что пора вернуться к своим прямым обязанностям. За последние полчаса резкие порывы ветра переросли в настоящий шторм. И никуда, похоже, от него не спрячешься. Сейчас нельзя терять время попусту.
– Мистер Гордон! Мистер Лум!
– Сэр? – два офицера, стоявших на почтительном расстоянии от него у поперечного релинга, подбежали и вытянулись перед ним.
Им было известно, что Таггарт требует строжайшей дисциплины на судне, в том числе и от офицеров, и несоблюдения субординации никому не спускает. Гордон, первый офицер, был пониже ростом – крепко сбитый мужчина с льняными волосами и резкими, угловатыми движениями. Лум, парусный мастер, был прямой ему противоположностью: высокого роста, крупный, с широченной грудью, на которой не сходился изношенный кожаный камзол.
– Мистер Лум, что скажете о нашем положении? Удастся нам удрать от шторма?
Парусный мастер ответил не сразу. Он окинул взглядом море за правым бортом – огромная черная стена была всего в нескольких милях от корабля.
– Я предпочел бы не говорить этого, сэр, – проговорил он, наконец, – но, скорее всего, нет. Боюсь, до сих пор это были только цветочки. Ягодки еще впереди. Полагаю, нам следует поубавить паруса и держать по возможности на вест.
Он все время протирал рукой полу камзола. Таггарт заметил, что это место блестит, будто салом смазанное.
– Остается надеяться, что настоящий ураган начнется не раньше, чем мы обогнем Кабо-де-Финестра. Если же нет, – он принялся еще сильнее потирать ладонью полу камзола, – вы же знаете, течения возле испанского побережья такие же смирные, как выводок питбуля в канаве.
– Хм...
Лум высказал вслух опасения, что мучили Таггарта. «Гром и молния, клянусь Посейдоном! Эх, что бы он дал сейчас за надежное судно! За английский галеон с низкой осадкой, позволяющей идти по ветру форсированным ходом, – тогда было бы больше шансов выбраться из этой круговерти... Нет, надо встряхнуться! Ничего не попишешь, придется выпутываться с тем, что есть!»
– Вы правы, мистер Лум! Придется прорываться, – капитан мотнул головой в сторону стены туч. – Не мытьем, так катаньем! Мистер Гордон, свистать всех наверх!
– Слушаюсь, сэр, – Гордон поспешил выполнять приказ.
– Кроме марсового на фок-мачте все паруса через десять миль должны быть зарифованы, не то моя девятихвостка спляшет джигу на спинах матросов!
– Да, сэр!
Почудилось ему, или ветер впрямь повернул на норд?
– Ветер на норд, сэр! – послышался голос Гордона.
– Так! Марсового на фок-мачте будет довольно, чтобы ловить ветер, – нам его совсем немного требуется.