К сожалению, полностью отгородиться от мира им не удалось.
Члены клана Арьяла устроились неподалеку и часто приходили за советом.
Джелин это не возмущало. Даже когда однажды пришлось отложить романтический ужин, который она задумала устроить.
Под его чутким руководством сородичи начали постепенно приходить в себя, и в первый раз с момента их встречи Джелин увидела, что Арьял и сам перестает мучиться собственной виной, которая разрушала его изнутри.
А потом к ним с визитом нагрянули Стикс и Сальваторе.
Оба короля оказались невосприимчивыми к явной недоброжелательности, которую им выказывал Арьял, когда они начинали с пристрастием расспрашивать их с Джелин о том, что они делали в тумане. Как будто повторение той истории раз за разом могло каким-то образом навести на мысль о готовившемся заговоре Темного Властелина.
Она не осуждала их.
Ей, как и многим другим, хотелось найти какой-нибудь способ, чтобы вытащить из тумана Кассандру и Каина. Не только потому, что ей претила мысль бросать кого-то на милость Темного Властелина, пусть это даже будут оборотни, но еще и потому, что нельзя ни в коем случае оставлять настоящую провидицу в руках их врага.
Была еще одна очень тревожная новость насчет Гайуса. Вампир, который переметнулся к Темному Властелину, принадлежал к Единственным Бессмертным и мог беспрепятственно перемещаться через Завесу, разделявшую миры.
Это означало, что Темный Властелин, у которого сейчас не было возможности вернуться в этот мир, мог послать подручного, чтобы через него осуществлять свои замыслы.
Мысль, которая не позволяла расслабиться.
Конечно, это был сплошной стыд — не иметь никакого другого желания, кроме как провести остаток ночи со своим красавцем мужем. Джелин это понимала. Поэтому заставила себя натянуть джинсы и черную футболку. Арьял как раз заканчивал застегивать пуговицы на кричаще-красной гавайской рубахе, разукрашенной желтыми цветами. В эти последние несколько дней они твердо договорились, что если присутствуют в какой-нибудь смешанной компании, она никогда не выйдет на люди в своих штанах и топе в обтяжку, а он не станет сверкать голым торсом.
Супружеская жизнь, как она быстро обнаружила, — это цепь компромиссов.
Они заплели друг другу косы. А потом его руки стали подозрительно ласковыми. И она поняла, что ему совсем не хочется отправляться на неизбежную встречу со Стиксом и Сальваторе. Тогда Джелин решительно потянула Арьяла из спальни.
— Мы займемся этим позже, сильвермист, — пообещала она, ведя его вниз по лестнице из резного дуба, на полированных ступеньках которой отражался свет небольших хрустальных светильников, свисавших с потолка. — Стикс и Сальваторе уже здесь.
Перемирие между тремя главными лидерами нельзя было назвать прочным. Это в лучшем случае.
— Что, если я предложу им выметаться?
— Они заявятся в другой раз, — предупредила она и улыбнулась, когда ей на глаза попался огромный букет полевых цветов, водруженный на стол в малой гостиной.
О любви Арьяла к природе можно было догадаться по количеству ваз с цветами, расставленных по всему дому. Цветы благоухали, наполняя комнаты ароматами, и вносили в окружающее яркие краски.
Джелин даже не хотела думать о том, какой промозглой была бы ее жизнь, если бы рядом не было этого пульсирующего теплом мужчины по имени Арьял.
— Разве ты не обещала, что, если нам удастся уцелеть, мы больше не будем спасать мир?
— Нам всего-то на всего надо встретиться со Стиксом и Сальваторе. И только.
Арьял поморщился.
— Я лучше бы встретился с Темным Властелином.
— Тш-ш. — Она приложила палец к его губам. — Это вполне реально. Забыл?
Он тяжело вздохнул. Хотя его убедили в том, что Темный Властелин не сможет воспользоваться своим новым телом, чтобы появиться в этом измерении, Арьял не сомневался, что по ту сторону барьера мерзавец пытается изыскать способ д ля возвращения.
Пока он существует, эту угрозу нельзя сбрасывать со счетов.
— Ладно, — согласился Арьял. — Но общение с его королевским высочеством вызывает у меня сыпь.
Она захихикала, разглядывая потрясающе красивое лицо мужа.
— Мне казалось, вы — те, которые голубых кровей, — держитесь вместе и поддерживаете друг друга. Так ведь, князь Арьял?
— Я предпочитаю держаться моей княгини, — пробурчал он, целуя ее.
Отстранившись, Джелин фыркнула. Княгиня! Это правда, она очень прониклась доверием к сородичам Арьяла. По-настоящему! Но называть ее княгиней… Да провалиться ей на месте! Это так… жеманно!
— Послушай, — пробормотала она. — Я уже предупредила Элвина, что, если он еще раз попробует назвать меня этим словом, я отрежу ему язык.
Арьял насмешливо приподнял бровь.
— Люби титулы или не люби, ты ведь все равно княгиня.
Джелин лишь покачала головой, и они вошли в большую комнату, которая когда-то служила гостиной.
Когда они впервые оказались тут, все было заставлено вещами бывших хозяев: диванами, креслами, горками с фарфором, даже дедовские часы висели на стене. Все это Арьял оттащил на задний двор и спалил за несколько минут.
Нет ничего более раздражающего для особ с обостренным слухом, чем постоянные «тик-так». А если к этому добавить еще и осатаневшую кукушку, которая кукует каждый час, свихнуться можно!
Теперь здесь осталась только самая необходимая мебель и шкафы, которые Арьял соорудил сам, предназначив их для будущей коллекции… Правда, они пока не пришли к единому мнению, что будут собирать.
Но в любом случае коллекция будет общая. Так сказать, плод их совместной жизни.
— Княгиня… К такому еще надо привыкнуть, — призналась Джелин.
Ласково глядя на нее, он демонстративно проигнорировал огромного вампира и чистокровного оборотня, которые с непроницаемыми лицами стояли у окна, выходившего на реку.
От их вида по спине Джелин побежали мурашки.
— У нас впереди целая вечность, — напомнил он.
— Не будь таким уверенным, сильвермист. — Комната содрогнулась от голоса Костаса. В мгновение ока Руах сбросил с себя окутывавшую его тьму, и перед ними возникла мощная фигура в черной футболке, камуфляжных штанах и «берцах».
По привычке, выработанной за десятилетия учебы, Джелин опустилась на колени и склонила голову при приближении своего командира.
И непроизвольно подумала, что столкновения не избежать. Нельзя бросить вызов Аддонексусу и уйти как ни в чем не бывало.
— Встань, — скомандовал безусловный лидер всех охотников.
Она медленно поднялась, скользнула взглядом по рубленым чертам его лица, по откинутым за спину черным волосам, а потом заглянула в бездушные глаза.
— Джелин. — Словно защищая жену, Арьял обнял ее за плечи.
— Не вмешивайся, сильвермист, — приказал Костас, не отводя взгляда от Джелин. — Тобой я займусь потом.
— Пожалуйста, Арьял, — тихо попросила она, решительно отходя от мужа. Если ей придется стать жертвой непомерно раздутой гордости Костаса, то Арьялу не нужно попадать под перекрестный огонь. — Привет, Костас.
Его губы вытянулись в одну линию, словно он был недоволен реакцией Джелин на его появление.
А чего еще он ждал?
— Ты знала, что я связывал с тобой большие ожидания, Джелин? — Костас с места в карьер начал распекать ее, словно она была несмышленым ребенком, а не молодой охотницей, которую он и без того мучил и истязал десятилетиями. — У тебя ведь была возможность стать величайшим охотником этого тысячелетия. Только сердце было твоим слабым местом.
— И поэтому ты все время пытался сделать меня бессердечной. — Она опустила глаза. — Я никогда не прощу тебя за это.
Он пожал плечами. Абсолютно без эмоций.
— Охотник не может позволить себе иметь слабости.
Джелин физически ощущала, как Арьял наливался злобой. Это пульсировало в воздухе. Она взглядом попросила его не вмешиваться, потом снова повернулась к тому, кто имел все права на то, чтобы уничтожить ее.
— Мне посчастливилось убедиться, что в этой слабости моя главная сила, — возразила она.
Костас криво усмехнулся:
— Если бы это было правдой, ты никогда бы не позволила себе предать Аддонексус.
— Я не просила делать меня охотницей.
— Это твоя судьба.
— Которую выбрал ты.
— Которую выбрал рок, — не уступал он. — Ты хоть представляешь, сколько вампиров были готовы буквально пойти на убийство, лишь бы оказаться на твоем месте?
Она представляла.
— Тогда у тебя не будет проблем с тем, чтобы найти мне замену, — нашлась она.
Гнев Костаса пронесся по комнате тысячами ледяных игл.
— Не смей мне дерзить.
Она пожала плечами.
— Ты хочешь, чтобы я попросила прощения?
Костас прищурился.
— Можешь, конечно, но этим делу не поможешь, — проворчал он, доказывая ее правоту. Дело не в том, что ему не нравилась сама идея увидеть ее умоляющей о прощении. Хоть у него и не было сердца, мыслил он сугубо рационально. — Тебя обвиняют в самом тяжком преступлении против Аддонексуса.