Том едва не прослезился. Он привлек Шарлотту к себе и долго-долго не отпускал. По крайней мере, говорил он себе, у них будет еще одна ночь.
И это была чудесная ночь, они запомнили ее на всю жизнь. Снова познавая все радости любви, они чувствовали, что созданы друг для друга, чувствовали, что между ними возникло нечто большее, чем просто физическая близость. Шарлотта познала неведомое ей прежде блаженство, Том же наслаждался каждым мгновением этой ночи, ведь она могла стать последней ночью в его жизни.
Наконец Шарлотта заснула. Том какое-то время бодрствовал, охраняя ее сон, но затем и сам уснул.
Вскоре вся округа узнала о «похищении» Шарлотты — Бодин распространил слух, что невеста лорда Пиммерстона — богатая наследница, которую из сада замка Страуд выкрал конокрад, приставивший пистолет к ее виску. Похититель якобы собирался присвоить ее наследство и купить себе помилование.
Эта история передавалась из уст в уста, и мужчины, сурово сжав зубы, вооружились мушкетами и отправились дежурить на границе, чтобы не позволить негодяю ускользнуть.
Лошадь, украденную из замка Страуд, уже возвратили хозяину, а спустя некоторое время один из завсегдатаев «Оленя и рога» наткнулся на лошадь с этого постоялого двора — кобыла мирно паслась у ручья. С этой вестью на границу тотчас же отправили гонца.
Гонец был еще в пути, когда неподалеку от горы Кенлок разгорелся жаркий спор.
— Она считала, что достойна лучшего, чем старый распутник Пиммерстон, который рвался ее заразить! — настаивал Роэн. — Любая на ее месте поступила бы так же.
— Помолчи, Кейнс, — проворчал Расе. — Не ей решать. — Однако он с любопытством взглянул на своего спутника. Роэн всегда казался человеком безжалостным. И вдруг такая перемена… Расе спросил:
— А в чем дело? Почему ты так к этому относишься? Она тебя зацепила?
Роэн нахмурился. Неужели она действительно его «зацепила»?
— Конечно, нет! — отрезал Роэн. Однако одно решение он уже принял: Шарлотта не достанется Пиммерстону!
В этот момент появился гонец с постоялого двора, сообщивший, что лошадь нашлась.
— Так что они, должно быть, где-то поблизости, — закончил он.
— Надо обыскать всю долину! — воскликнул Расе. — Пешком им далеко не уйти.
Когда гонец умчался, Роэн в задумчивости проговорил:
— А я бы на их месте забрался повыше. Во всяком случае, не стал бы бегать по лугам, словно заяц. Расе нахмурился:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я уверен, что они наверху. — Роэн кивнул в сторону горы.
— На Кенлок? Не может быть! Мы бы увидели, как туда взбираются.
— Они могли забраться туда ночью.
— Но лошадь туда подняться не могла. Там слишком крутой подъем.
— Да, возможно… — С этими словами Роэн отъехал.
— Подожди! — крикнул Расе. — Если у нас есть шанс поймать эту парочку…
Роэн не ответил. Он уже все обдумал. Вскоре они нашли местных охотников-проводников, и те рассказали им об ущелье, ведущем к вершине.
— Собаки! — воскликнул Расе. — Мы пустим по следу собак! Мы затравим Вестлинга, как лиса.
— Там ведь не только Вестлинг, но и твоя племянница, — напомнил ему Роэн. — Тебе никогда не приходилось видеть, как гончие рвут лису в клочья?
Недовольно ворча. Расе сдался. Довольный одержанной победой, Роэн проговорил:
— Мы поднимемся пешком — в сопровождении этих любезных господ. — Роэн кивнул в сторону охотников.
— Хорошо, — вздохнул Расе, — выйдем на рассвете.
— Выйдем немедленно, — возразил Роэн. — Мы совершим подъем ночью, и это будет для них неожиданностью. В конце концов, мы ведь не хотим, чтобы они сделали что-нибудь… опрометчивое, как те влюбленные, о которых мне здесь рассказывали.