Дамон подхватил ее, понес к постели и уложил на прохладный зеленый шелк. Девушка лихорадочно потянула за концы безупречно завязанного галстука, сгорая от нетерпения увидеть Дамона нагим.
– Джулия, – едва слышно пробормотал он, – если желаешь остановить меня, ради Бога сделай это сейчас.
Но предупреждение опоздало – девушка осыпала дождем поцелуев его лицо и шею.
– Я хочу… хочу… не мучай меня… сними поскорее все это.
Хрипло вздохнув, Дамон начал раздеваться, но как только взялся за ремень брюк, Джулия отвела его руки. Он вынудил себя терпеливо ждать, сгорая от желания, пока она раздевала его. Наконец пытка закончилась, и Дамон, оставшись голым, устало присел на край кровати. Оба молчали. Он уже хотел повернуться, как влажные губы Джулии прижались к его затылку. Дамон оцепенел, боясь шевельнуться, пока девушка прокладывала дорожку из поцелуев сверху вниз. Обвив торс мужа тонкими руками, она прижалась грудью к его голой спине. Легкая прядь волос упала ему на плечо. В эту минуту Джулия походила на любопытную русалку, впервые увидевшую мужчину. Шаловливо проведя кончиками пальцев по груди Дамона, она замерла и прислушалась к глухому, тяжелому стуку его сердца, потом легко скользнула по животу… Дамон крепко зажмурился, ощутив несмелое прикосновение к набухшей ноющей плоти. Джулия продолжала дрожащими пальчиками сжимать ее, пока наслаждение не стало нестерпимым. Одним молниеносным движением Дамон прижал Джулию к постели и лег сверху. Она порывисто притянула к себе его голову и припала к губам. Поцелуй длился бесконечно, пока оба не задохнулись. Дамон уткнулся лицом в ее грудь. Язык, лаская твердый розовый сосок, кружил, останавливался и снова терзал мукой неудовлетворенного желания, так что Джулия вцепилась ногтями ему в спину и приподнялась, извиваясь от удовольствия. Всего лишь за несколько минут она превратилась в бесстыдную распутницу, самозабвенно отдающуюся душой и телом чужой воле. И при этом хотела большего – прильнуть еще ближе, забыться в нараставшем приливе экстаза. Дамон неустанно ласкал руками и ртом изгибы жаждущего тела, пробуждая неведомые доселе ощущения.
Наконец он коленом раздвинул ее ноги и коснулся заветного холмика, скрывавшего влажные раскаленные недра. Джулия вздрогнула от неожиданности и зажмурилась от ослепительного бело-желтого сияния. Боже, они даже не погасили свечи!
– Пожалуйста… – умоляюще прошептала она… – свет…
– Нет, – пробормотал он, не отрывая губ от ее живота, – я хочу видеть тебя.
Джулия попыталась запротестовать, но слова застряли в горле, едва его губы скользнули вниз, еще ниже… еще… через треугольник мягких завитков, раздвинули розовые складки, чтобы насладиться скрытыми внутри тайнами. Язык опалял ее плоть, заставляя беспомощно извиваться и стонать, но не от боли. От непереносимого, невероятного блаженства. Ее тело изгибалось и опадало, как колеблемый ветром цветок. Почти теряя сознание, Джулия попробовала оттолкнуть его голову, но тут же сдалась, смутно сознавая, что необъяснимое, но долгожданное чудо наконец-то свершилось. Словно пораженная молнией, она сотрясалась в бесконечных судорогах, охваченная багровым пламенем страсти.
Дамон поднял голову и подтянулся чуть повыше. Джулия выгнулась и вздохнула, чувствуя себя пушинкой в руках этого человека. Она забыла обо всем на свете. Окружающее исчезло – остались только его алчущий рот и жадные руки. Упруго податливая плоть между бедрами наливалась странной тяжестью, словно предчувствием грядущей боли. Дамон начал медленно входить в нее; Джулия прикусила губу и прижала его к себе, страстно желая, чтобы он взял ее с первобытной, примитивной яростью и силой, о которых она будет позже вспоминать со страхом и восторгом.