Ощущение хрупких косточек под ладонью и сознание, что именно отец виноват во всех несчастьях Ив, еще больше подогревали ярость Джулии.
– Да как ты посмела переступить порог этого дома! – взорвался отец.
– Поверь, исключительно из желания увидеть маму!
– Так вы сговорились против меня, – завопил лорд Харгейт.
Джулия молча смотрела на отца, отмечая, как он изменился. Жаль, конечно, зато ему в голову не придет заметить, что и она потеряла за это время девическую застенчивость и наивность и превратилась во взрослую женщину. Почему он не может дать ей отцовскую нежность, о которой Джулия всегда мечтала? Несколько добрых слов, похвала, ободрение могли бы необратимо изменить жизнь девушки. Как ей хотелось избавиться от потребности в отцовской любви, окончательно забыть о нем… Но что-то в душе упорно сопротивлялось, мешая навсегда похоронить последние надежды.
Унизительные слезы обожгли глаза, но Джулия собрала всю волю, чтобы не заплакать перед этим почти чужим человеком.
– Мне никогда не удавалось угодить тебе, – бросила она, глядя на отца. – Неудивительно, что в конце концов я оставила всякие попытки! В твоих глазах никто вовек не будет достоин уважения и доверия!
– Хочешь сказать, что я слишком многого ожидал от тебя? – спросил отец, слегка приподняв густые брови. – Но я всего-навсего требовал послушания. По-моему, это ничтожно малая плата! Взамен я окружил тебя роскошью, дал образование, и. Господь свидетель, титулованного мужа.
– А знаешь, почему я стала актрисой? Потому что все детство провела, мечтая, как ты когда-нибудь полюбишь меня, хотя бы немного проникнешься сочувствием! И постепенно притворство стало моей второй натурой, и я больше не смогла без него жить.
– Не обвиняй меня в своих пороках! – прошипел Эдвард, обжигая Дамона уничтожающим взглядом. – Какая великолепная ирония судьбы в том, что вы двое так идеально подходите друг другу – неблагодарные, непочтительные дети! Ну так вот – отныне меня не интересует твоя судьба, а ты не смей вмешиваться в мою жизнь. Запрещаю и тебе, и твоему муженьку являться сюда!
Дамон инстинктивно шагнул вперед, чтобы вмешаться в спор. Но едва он оказался рядом с Джулией, та, испуганно вскрикнув, отшатнулась. Беспомощная мольба в ее взгляде потрясла Дамона. В эту минуту он осознал, как хорошо понимает ее. Быть может, лучше, чем кто-либо иной. Джулия обладала тем же губительным сочетанием гордости и бесплодного желания, всегда терзавшим и его. Она хотела быть любимой, но боялась отдать сердце какому-нибудь обольстителю.
Руки Дамона судорожно дернулись, В это мгновение он страстно жаждал обнять ее, увести отсюда, защитить. С губ рвались слова, которых он еще никогда не говорил пи одной женщине.
«Пойдем со мной… Я позабочусь обо всем… Помогу тебе…»
Но прежде чем он успел пошевелиться, Джулия повернулась и, сжав кулаки, выбежала прочь. После ее ухода в комнате повисло неестественное молчание. По виду лорда Харгейта можно было заключить, что происходящее ничуть его не тронуло.
– При всех своих недостатках, – хладнокровно заметил он, – я не заслужил такой дочери!
– Согласен, – ощерясь, процедил Дамон. – Она слишком хороша для вас.
– Будьте любезны немедленно покинуть мой дом, – презрительно фыркнул Харгейт, и, взглядом предупредив жену, что еще разделается с ней устремился к двери.
Савидж подошел к готовой вот-вот потерять сознание леди Харгейт и присел на корточки у eу кресла.
– Может, позвать горничную? Или послать за врачом?
Ив чуть заметно качнула головой.
– Пожалуйста, – простонала она, – помогите Джулии. Девочка кажется такой непоколебимой, но в душе…
– Знаю, – кивнул Дамон. – Даю слово, что не покину ее.
– Как все это грустно, – вздохнула Ив.