Какое-то время они боролись на земле, тяжело дыша, обливаясь потом, каждый изо всех сил старался оказаться сверху. Наконец Симону удалось уложить противника на лопатки, освободиться от его захвата и вскочить на ноги. Но тот тоже мгновенно оказался на ногах и снова бросился на юношу. При этом в его руке блеснула сталь. Глаза Симона сузились, превратившись в две крошечные яркие точки, сверкающие гневом. Крепко стиснув зубы и не дожидаясь нападения, он прыгнул навстречу врагу. Одной рукой обвил его талию, а другой захватил кисть, сжимавшую кинжал. Контратака была настолько быстрой, что здоровяк не успел нанести удар, а был отброшен назад львиным прыжком нападающего.
Симон прижал левую руку мужчины к его боку, ни на секунду не ослабляя хватку, а другую руку стиснул с такой силой, что рот бедняги искривился от боли. Резко вывернув кисть противника, Симон заставил его выронить кинжал. У здоровяка вырвался стон, а когда Симон отпустил его правую руку, она повисла как плеть. И все же, несмотря на боль в сломанной руке, мужчина снова бросился вперед, пытаясь вернуть свой драгоценный бумажник, но получил сокрушительный удар в челюсть. Взмахнув здоровой рукой, он тяжело рухнул на землю. Симон немедленно навалился на него и, поставив колено на грудь, прижал к земле. Противник застонал, делая конвульсивные попытки стряхнуть с себя парня. Но железная рука крепко стиснула ему горло. Слегка изменив позицию, Симон обоими коленями прижал к земле здоровяка, лишив его возможности двигаться. Свободной рукой он выхватил из-под туники свисток и, зажав его губами, трижды резко свистнул. Оглянувшись через плечо, Симон увидел девушку, которая сидела, съежившись рядом со своим ведром, и, закрыв лицо руками, рыдала.
– Хватит хныкать, принеси мне вон тот бумажник! – приказал он.
Раскачиваясь, она проговорила сквозь слезы:
– Боже мой, сэр! Вы его убили?
– Нет, глупышка. Делай то, что я тебе велел. Но девушка не тронулась с места. Взгляд Симона стал холоднее, а голос мягче.
– Ты слышала, что я сказал?
Его слуга уже затрепетал бы, услышав нотки, которые прозвучали в голосе Бовалле. Девушка с трудом поднялась и заковыляла к тому месту, где валялся бумажник. Потом дрожащей рукой передала его Симону и быстро отошла.
Противник сделал последнюю попытку освободиться, но силы его были на исходе, а одна рука не действовала. Продолжая удерживать его на земле, Симон засунул бумажник за пояс.
В этот момент в зарослях послышались топот бегущих ног и оклик Роджера:
– Где вы, сэр? Где вы?
– Здесь, – крикнул Симон. – На тропинке, ведущей к ручью.
Еще через мгновение из-за поворота появился Роджер, прибежавший на помощь хозяину, и замер, с удивлением уставившись на него.
– Принеси веревку из твоего седельного мешка, – спокойно приказал Симон. – Быстро, и никому ни слова.
Удивленно взглянув на плачущую девушку, Роджер развернулся и исчез в лесу. Вскоре он вернулся с мотком толстой веревки, которую Симон всегда брал с собой на случай встречи в дороге с грабителями. Вместе они быстро и надежно связали стонущего верзилу.
Туго затянув последний узел, Симон поднялся. Затем достал из-за пояса бумажник и развязал стягивающую его тесемку. Все еще лежащий на земле верзила сдавленно вскрикнул:
– Милорд, милорд, клянусь, там нет ничего важного! Просто письма от моей подружки из дому, вот и все! Ради Бога, сэр, не читайте!
Не обращая внимания на его слова, парень достал из бумажника четыре письма. Каждое из них было запечатано. Осмотрев печати, Симон, прищурив Глаза, бросил испытующий взгляд на человека, лежавшего у его ног. На письмах была печать умершего короля Ричарда Второго, за которого сражался Глендерди, а Хотспур сложил голову.