Симон повернулся в седле, оглядываясь:
– Сколько лиг оно занимает в окружности?
– Четыре, милорд. Это настоящее баронство.
– Сколько здесь скота?
– Шесть стад, милорд. И все очень хорошие животные, кроме одного быка, который умер вчера от колик. При старом хозяине было сорок свиней и много поросят. Конюшня тоже полна, но лошади застоялись, жиреют, поскольку ими никто не пользуется. У управляющего барона живут три сокола, отличные охотничьи птицы. Собаки дичают, а овцы разбегаются, потому что никто нами не управляет. Вот и земля почти не распахана, большинство крестьян пьянствует.
– А как насчет войска? Сколько у вас лучников, сколько всадников?
Мужчина вновь покачал головой:
– Не так уж много, милорд. Наш хозяин повел за собой сто шестьдесят воинов. Вернулись немногие, да и те занялись грабежом и насилием. Остальные исчезли неизвестно куда. Возможно, многие были убиты, другие примкнули к мятежнику Оуэну. Все здесь приходит в упадок. Вот ждем, когда король пришлет кого-нибудь управлять нами, может, он усмирит этих проклятых солдат. – Крестьянин возбужденно взмахнул рукой. – Все мы здесь живем в страхе, сэр, потому что для них нет ничего святого! В поместье нет священника, а в замке – хозяина. Солдаты куражатся над нами, а управляющий жиреет на хозяйском добре. В подвалах почти ничего не осталось, повсюду пьянь и насильники!
Симон промолчал, но глаза его посуровели. Он продолжал смотреть вдаль. Потом бросил мелкую серебряную монету стоящему на коленях мужчине и натянул поводья.
– Ступай с миром! – сказал Бовалле коротко и пустил коня быстрой рысью.
Роджер последовал за ним, и они долго ехали молча.
Следующую остановку сделали только около четырех часов, когда настроение Роджера совсем ухудшилось. Он был голоден, хотел пить и устал от долгих часов, проведенных в седле. Ему было скучно, и он от всей души желал, чтобы хозяин нашел себе более приятное развлечение, чем болтаться по округе.
Сойдя с лошади, Симон бросил на слугу быстрый проницательный взгляд. Роджеру здорово досталось за эту неделю. Под глазами у него были темные круги, от усталости он еле двигался.
– Мы останемся здесь ночевать, – распорядился Симон. – Отведи лошадей на конюшню и проследи, чтобы их накормили.
– Хорошо, сэр, – откликнулся Роджер, признательный за передышку.
Симон вошел в таверну, окликнул хозяина и потребовал одну комнату для себя, другую – для слуги.
Хозяин исподтишка осмотрел его и убедился, что такому человеку не следует перечить. Поклонившись, он развел руками:
– Горе мне, милостивый господин, у меня осталась всего лишь одна свободная комната, не считая той, в которой спят простые люди! Если только ваша милость займет эту комнату и позволит мне подыскать где-нибудь место для вашего слуги… Всего час назад приехал какой-то господин из Эссекса, и я отдал ему самую лучшую комнату. К несчастью, я не знал о вашем приезде. Тот человек, по-моему, не такой уж благородный, но теперь я не могу отказать ему в той комнате, поскольку он горяч и драчлив!
Ужас на его лице показался Симону комичным.
– Ну ладно, – ответил Симон, – я займу свободную комнату, и мой слуга будет спать вместе со мной. Позаботься приготовить для нас обоих ужин.
Невзрачный на вид хозяин таверны поклонился так усердно, что почти коснулся лбом собственных колен.
– Благодарю за вашу щедрость, милорд! Комната не так уж плоха, сэр, и я сделаю все, чтобы вам было удобно. А на ужин у меня жарится отличный кусок оленины, как вы сами видите. Всего через полчаса все будет готово, сэр, если только ваша милость согласится немного подождать.
Симон кивнул:
– Ну вот и хорошо! Принеси мне кружку эля, и еще одну моему слуге.