Если Эмма правильно его поняла, он хотел сказать, что эти две вещи вернуть будет куда труднее, чем просто деньги. — Леонард отрицает это, но статуэтка у него. Я знаю, что статуэтка у него. Я хочу ее вернуть. Он приезжал в Данорд до меня и постарался вывезти все ценное, но эта статуэтка мне особенно дорога, не говоря уже о том, что она стоит целое состояние. И еще он взял, будь он неладен, серьги моей матери, единственные серьга, которые, как мне помнится, она носила. Я хочу вернуть то и другое — серьги и статуэтку. — Стюарт приподнял бровь. — Вы сможете их добыть?
— Да. — Нет. Кто знает? В этот момент она готова была пообещать ему все, что угодно. Пора как-то обосновать свое обещание. — Я думаю, мы можем устроить «мешок со взрывом».
Она добилась своего. «Мешок со взрывом» его заинтриговал. Она видела, как блеснули его глаза на маячившем сверху перевернутом лице.
Сможет ли она это устроить? И хочет ли? Вот в чем дело. Имелось множество серьезных причин вообще не начинать. Во-первых, в последний раз, когда она играла в эту игру, четверо были ранены, в том числе и она сама.
— Хотя прямо сейчас я не могу, у меня есть дела. Мои овцы...
— Кто сейчас заботится о ваших овцах?
— Мой сосед. Хотя утром перед отъездом я все переделала, даже хлеб испекла. Я пеку хлеб для всех соседей...
— Мой повар испечет его.
— На полдеревни...
— У нас много новых печей.
— И кошка...
— Тот, кто приглядывает за овцами, мог бы...
— Я делаю много других вещей...
— Составьте список.
— Некоторые из этих дел могу сделать только я, — упорно настаивала она.
— Незаменимых людей нет, Эмма, — презрительно скривив рот, назидательно заметил виконт.
«Эмма». Итак, теперь они были на равных. Обращались друг к другу запросто, по имени.
— Составьте список, — повторил он. — Сколько времени отнимет этот, как его? «Мешок с...» С чем?
— С хлопушкой. «Мешок с хлопушкой» для статуэтки.
«Да, — подумала Эмма, — что может быть хуже пули?
Если он продержит меня в таком положении еще минуту, я просто не выдержу».
— А серьги мы попробуем получить иным способом. Кстати, что ваш дядя любит? Искусство? Биржевые игры? Азартные игры?
— Азартные игры — точно. И искусство, позор на его трусливую задницу. Я думаю, статуэтку он присвоил себе именно из любви к этим двум вещам. — Виконт довольно засмеялся. — Так сколько времени это займет?
Вопрос напомнил о том, о чем она вспоминать не любила. Эмма думала, что этого больше никогда в ее жизни не будет. Стрельба, друзья в тюрьме, возвращение домой, куда она совсем не рвалась. Возвращение, отравленное чувством вины и безысходности, и двенадцать лет медленного умирания. Но ни о чем этом говорить она не стала.
— Чтобы спланировать игру, — начала она перечислять действия, приманить вашего дядю, вовлечь его по уши, заставить его принести статуэтку... — Она мысленно прибавила время, необходимое, чтобы избавиться от этого стула, от этого номера, от этой ошибки, от Стюарта, наконец, и заключила: — Две недели.
— Две недели! — Он был в восторге. — Великолепно! Возможно, в течение этого времени у вас даже будет возможность навестить ваших овец. Я оплачу железнодорожный билет.
Эмма заморгала, пораженная этим приступом щедрости, вызванным к жизни, как видно, оптимистическими ожиданиями или являвшимся следствием врожденного деспотизма.
— Вероятно, такой возможности не представится, но все равно спасибо. Так, может быть, вы меня развяжете? Я ужасно устала от этого.
— И я принимаю все решения, — сказал он. — Я — главный.
Вначале она не поняла, что он имеет в виду. Естественно, из них двоих, находящихся в номере, главный — он. О ней вообще речь не идет: она связанная лежит на полу. Потом она поняла: это он насчет мошеннической аферы с дядей.