Если вы собираетесь лишить барана его роскошной шубы, надо очень хорошо уметь обращаться с ножницами.
Отец Эммы, которого не стало десять лет назад, был знаменитым стригалем. Свою небольшую семью он содержал имея крохотное стадо, но зато едва ли не каждому соседу помогая стричь овец. Он был человеком неразговорчивым и если все же открывал рот, то в основном произносил то, что так или иначе относилось к его профессии. Никогда нельзя добиваться ничего от овцы силой. Танцуйте с ней — и она ваша. Эмма росла, полная благоговейного восхищения перед искусством отца, и мечтала о том времени, когда она сама сможет совершать этот танец. Увы, до отца ей было не подняться — рост не позволял. Задумываясь о том, что подвигло ее на аферы с Заком, она приходила к выводу, что в основе ее стремления «стричь простаков» лежало именно это с детства впитанное преклонение перед тем, как ловко отец управляется с баранами, заставляя их расставаться с собственной шубой без сожаления. Все у них в Лондоне шло как по маслу. До одного прекрасного дня, который прекрасным никак не назовешь. До того момента «игра» казалось ей веселой и совсем не опасной. Действительно, жертвы мошенников отделывались испугом, никакого реального вреда им не наносили, а побочный продукт оказывался весьма полезным — деньги, которые нежно изымались у тех, кто имел их в достатке, благодаря очевидной жадности их прежних хозяев непременно вернулись бы к ним сторицей.
Стрижка баранов — вот что занимало мысли Эммы, сидящей у высокого, с двойным остеклением и бархатными портьерами окна Йоркского банка. Этого упрямого барана нужно остричь.
Здесь было тепло, нос и щеки согрелись после мороза, тело пребывало в приятной истоме, а голова слегка кружилась от предвкушения приключения. В теплом банке, являвшем собой настоящий памятник британской приспособляемости к неблагоприятным условиям среды, с гудящим огнем в камине — тяга работала отлично, — с восточными коврами на полу, она ждала появления неуловимого виконта которого она за четыре месяца пребывания того в поместье так ни разу и не имела счастья лицезреть. Монт-Виляр опаздывал. Но он непременно должен был появиться, ибо документы по делопроизводству, им же затеянному, требовали его личной подписи. Все, от управляющего банком до последнего кассира, горели желанием поскорее познакомиться с виконтом. Дух любопытства витал в воздухе, дух, почти физически ощутимый. Сердца людей бились в унисон, флюиды ожидания поднимались к высокому лепному потолку.
Эмма держала свое возбуждение в узде. Она терпеливо ждала, глядя на успокаивающий заснеженный пейзаж за окном. Белые снежинки кружились в воздухе, снег пушистым ковром укрывал подоконники и крыши, обрамлял белым темный переплет рам, делая дома похожими на игрушечные. Денек сегодня выдался на славу, не слишком холодный для конца декабря. Рождество миновало три дня назад, а праздничное настроение осталось. Особенно приятным было то, что в этот четверг ветер утих. В это время года ледяные ветры — частые гости в Йоркшире, но для дня визита Эммы в банк они решили сделать исключение.
Ей было за что благодарить судьбу. Во-первых, за погоду. Во-вторых, за то место, что ей было предложено. Эмма сидела на углу длинного стола — назначенная, но еще не вступившая в должность секретарша, которой надлежало записывать все, что будет здесь сказано. Она была «направлена» сюда бюро, предоставляющим секретарские услуги, ибо, к несчастью, оба секретаря виконта внезапно и одновременно уволились. (К счастью, ни один настоящий джентльмен не счел удобным задавать вопросы о том, на кого именно она работает. И кто ей за работу платит. Собственно, ей никто не платил.