– Почти каждый день, несколько часов кряду. Некоторое время они молчали. Рейберн свернул на узкую тропинку. Принцесса наморщил нос и начал грызть удила, не желая идти по траве, но, поартачившись, все же пошел, только уши выдавали его недовольство.
– Это чтобы убежать от семьи? – спросил наконец Рейберн.
Виктория улыбнулась и впервые после вчерашнего ужина вновь ощутила доверие к Рейберну.
– Конечно же, нет. Я люблю ездить верхом с того дня, как отец посадил меня на моего первого пони. Мне было три года.
– И вы все еще помните об этом? Виктория кивнула.
– Это самое яркое воспоминание детства. Сначала мне было скучно, и я упрямилась, от пони дурно пахло, а в детской меня ждала красивая новая кукла. Конюх водил меня по кругу на корде, мне надоело, и я стала придумывать, как заставить их увести меня домой.– И тогда?
– Тогда мне отдали поводья, а конюх меня отпустил. И вдруг я оказалась самым свободным существом на свете. – Она улыбнулась своим воспоминаниям. – После этого меня невозможно было выгнать из конюшни, пришлось дать моей бедной няне крепкого маленького пони, чтобы она сопровождала меня на прогулках по парку. Но когда мне исполнилось семь лет и у меня появилась гувернантка, а няня присматривала за Джеком, я уговорила позволить мне ездить где захочу. Без няни, без гувернантки, без конюха, без горничной. Чтобы я чувствовала себя свободной.
– А что вам хотелось делать? Виктория рассмеялась:
– Бегать свободно, как краснокожие индейцы, мчаться по склону холма так, что сердце, казалось, летит впереди меня. Быть сумасшедшей и беззаботной, что не положено маленькой леди.
Рейберн пристально посмотрел на нее.
– В сущности, вы нисколько не изменились, верно? Виктория посерьезнела:
– Пожалуй, да.
Наступило молчание. Они пересекли вересковую пустошь, вереск и утесник касались их ног, цепляясь за одежду.
– Вы, конечно, не против галопа? – спросил Рейберн, прервав молчание.
Его попытка развеять ее плохое настроение была очевидна, и Виктория приняла ее с благодарностью.
– Это вызов? В ответ Рейберн пригнулся к седлу, его кобылка бросилась вперед легким галопом. Рассмеявшись, Виктория последовала за ним.
– Это нечестно! – крикнула она. – Я же не знаю, куда ехать!
Рейберн усмехнулся в ответ.
– Не все ли равно? – бросил он.
Виктория предоставила коню самому выбирать дорогу, и он поскакал галопом вслед за Рейберном.
Час спустя они выехали из узкой лесистой долины как раз в тот момент, когда упали первые капли дождя. Виктория спросила, почему они так долго добираются до развалин, ей казалось, что они совсем близко; Байрон ответил, что они на самом деле близко, если вскарабкаться на утес. Для менее проворных этот путь – единственный.
Виктория подняла голову. Впереди возвышалась громада Грачиной башни. Длинный гребень вел к разрушенному периметру старинной крепости. С того места, где они находились, было видно, что очертания холма имеют слишком правильную форму, чтобы быть естественными, и что плоский гребень – это остатки дороги, проложенной по насыпи.
Только когда Рейберн с улыбкой повернулся к ней, Виктория поняла, что остановилась.
– Ну? – спросил он.
– Чего вы ждете? Ведите дальше, прежде чем дождь примется всерьез.
Рейберн пустил лошадь шагом по направлению к нависающему над вересковой пустошью черному призраку башни.
Виктория не ощутила ни волнения, ни даже любопытства, однако пока они приближались к башне, у нее вновь появилось дурное предчувствие, которое она испытала накануне. Башня все меньше и меньше походила на постройку и все больше на ствол какого-то огромного каменного дерева, которое росло прямо из земли, из холма.