— По-моему, лучше себе холостого найти, — как-то нерешительно произнес дед и посмотрел в мою сторону разочарованным взглядом.
— Рада бы, да не попадается. Я же не виновата, что нормальных мужиков всех разобрали, а среди тех, кто остался, выбора вообще никакого. Я когда с ним знакомилась, понятия не имела, что он женат, а когда правду узнала, то поняла, что ничего исправить уже не могу. Сердцу не прикажешь.
Тебе нужно было сразу его ко всем чертям послать, как только ты узнала, что он женат, — принялся учить меня дед. — Пусть домой к жене катится, он ведь чужой муж, понимаешь, чужой!
— Понимаю, да только поделать ничего не могу. Ладно, дед, давай прекратим этот разговор, и так тошно. Не могу я его разлюбить, хоть убей, не могу! Я его к разводу не принуждаю. Он сам принял решение. Придет, я его приму. Место в шкафу освобожу, чемодан распакую, рубашечки все аккуратно на вешалки повешу, трусы, носки перестираю в трех водах с пенкой, одна душистее другой, а чемодан подальше в кладовку спрячу, чтобы он, не дай Бог, его опять не собрал, — я почувствовала, как задрожал мой голос, а на глазах показались отчаянные слезы. — Я вообще от него все крупногабаритные вещи попрячу… На тот случай, если он вдруг вернуться решит… да портки класть будет некуда. Ну как, дед, здорово я придумала? Ну скажи, здорово? А я хитрая, дед, я всегда была хитрая. Почему мужики обратно к женам возвращаются? Потому, что у них там стены родные и даже атмосфера, годами созданная. Мужики они же как кобели. Захотел — живет у жены, захотел — у любовницы. Не понравилось — обратно ушел к жене. Да только от таких, как я, не уйдешь. Я, дед Герасим, капканы ставить умею. Прочные, хорошие капканы. Я ему ноги переломаю, чтобы он от бега по замкнутому кругу устал… Я его на ключ закрывать буду, чтобы он, гад, на свободу не выбрался… Я такие замки в дверь поставлю, что ему и не снилось.
Не выдержав, я обхватила голову руками и громко заревела. Дед Герасим принялся гладить меня по голове и успокаивать:
— Не плачь, дочка. Не реви. Было бы лучше, если бы он пришел, а ты послала его ко всем чертям. Зачем тебе чужие портки нужны? Ты красивая, ты умница. Вот увидишь, попадется тебе не чужой муж, а твой собственный. От него никакие сумки и чемоданы не нужно будет прятать, потому что ему идти будет некуда. Ты только представь, как это здорово — жить с человеком, от которого ничего не нужно прятать. Ничего… Да и замки не нужно менять… Ни к чему это…
В этот момент дверь в дом распахнулась, и на пороге появился совершенно незнакомый мужчина крупного телосложения, одетый в брезентовую плащ-палатку. От удивления я широко открыла рот и недоуменно посмотрела в глаза деду Герасиму. Дед громко присвистнул и перекрестился.
— Здрасте, добрый человек, а ты кто?!
«Добрый человек» скорчил такую злобную гримасу, что я почувствовала, как на моей спине выступил холодный пот.
— Я не здешний, на огонек заглянул, — послышался в ответ заметно простуженный, грубый мужской голос.
— Да у нас тут особого огонька-то и нет. Самогонка да клюковка.
Здоровенный детина вызывающе ухмыльнулся и, подойдя к столу, совершенно бесцеремонно уселся на табуретку.
— Вот самогоночка мне щас как раз не помешает. А ну-ка плескани, дед, я оценю твое пойло.
Дед налил незнакомцу самогонки и потянулся за папиросой. Незнакомец взял налитую порцию и выпил ее одним залпом, даже не думая о закуске.
— Хорошенькая самогонка. Ядреная. Сам настаивал?
— Сам.
— Молодец, дед. Сразу видно, способный малый.
Дед прищурил свои хитрые глаза и как-то осторожно спросил:
— А ты, мил человек, куда путь держишь?
— Уже никуда.
— Как это?
— А так это. Я прибыл строго по назначению. Теплый дом, самогонка, красивая женщина, радушный хозяин. Я, дед, именно к тебе шлепал. Я как раз о привале мечтал.
— Мил человек, тебе что, заночевать негде?
— Как это негде?! Теперь есть где. Щас самогонки хорошенько накачу. Затем девку под мышку схвачу и спать завалюсь. Девка румяная, наверно, горячая.
Я покраснела до кончиков ушей и отодвинула свою табуретку подальше от окна.
— Простите, а вам не кажется, что ваши шутки неуместны?! С чего вы взяли, что вы можете говорить со мной в подобном тоне?!
— Девка, да ты чо в натуре?! Никто с тобой не шутит, я тебе серьезно говорю. Щас куда-нибудь в сени упадем и оторвемся по полной программе.
Сгорая от распирающею меня возмущения, я встала со своего места и демонстративно покрутила пальцем у виска.
— Мужчина, ты бы шел, куда шел. Тебя, наверно, вежливости вообще не учили. Зашел в чужой дом и говоришь такие гадкие вещи. В какой глухомани тебя, дурака, воспитали?! Ладно, дед, я спать пошла, а ты этого хама на улицу выстави. Таких, как он, нечего на ночлег пускать. Пусть своей плащ-палаткой прикрывается и у реки ночует.
Не говоря ни слова, незнакомец достал пистолет и направил его в мою сторону. Почувствовав опасность, я открыла было рог, чтобы вновь возмутиться, но все же предпочла не лезть на рожон и не произнесла ни звука.
— Мил человек, ты чего надумал? — возмутился за меня дед. — Мы люди мирные. Ежели ты хочешь заночевать, так ночуй, но только мою внучку не обижай. Я ее в обиду не дам. Она у меня одна-единственная.
Я посмотрела на деда каким-то грустным взглядом, перемешанным с благодарностью, и ощутила приятное тепло оттого, что он назвал меня своей внучкой. Я никогда не видела своего настоящего деда: он умер задолго до того, как я родилась. А мне всегда хотелось его иметь… Ну просто хотелось и все…
— Ей завтра на работу рано в город ехать. Она у меня в банке работает. Работа тяжелая. Ей хорошенько выспаться нужно.
— Верно говоришь, дед. Мне на работу рано вставать, — я потерла сонные глаза и наигранно зевнула.
Но здоровенный детина отреагировал на это по-своему. Он снял пистолет с предохранителя и процедил сквозь зубы:
— Вы чо, сволочи, совсем нюх потеряли?! Щас обоих уложу, не фиг делать!
Наверное, и я, и дед Герасим одновременно поняли, что в наш дом нежданно-негаданно ворвался опасный псих, у которого явно не все в порядке с головой. Хоть и голова у него чересчур здоровая… Бывает же такое. Голова большая, а мозгов мало. Матушка-природа не поскупилась на его габариты, а вот на мозги поскупилась.
— Добрый человек, не такой оказывается ты и добрый, — еще более осторожно заговорил дед. — Скажи, пожалуйста, что тебе нужно?
— Я же ясно сказал, что для начала я хочу как следует самогонки напиться, а затем с девкой немного поразвлечься.
— А потом?
— Потом суп с котом. Я заранее ничего планировать не люблю. Потом видно будет. Я же к вам по-человечески зашел и по-людски с вами говорить начал, да только вы в натуре по-хорошему не понимаете.
Здоровенный детина громко заржал и затряс своей такой же здоровенной башкой.
Я стояла ни жива ни мертва и ясно осознавала тот факт, что я в очередной раз влипла в крайне неприятную историю. Ну прямо везет мне на такие истории и все тут.
— Да ты, мил человек, пистолет бы убрал, — вновь попробовал спасти ситуацию дед. — Ты же сам недавно сказал, что пришел к нам с добром. Так я гостей тоже по-доброму люблю принимать, а под дулом пистолета мне тяжело. Я хотел тебе еще самогоночки налить да колбаски порезать.
— Нужно не хотеть, а делать, — злобным голосом произнес детина и сунул пистолет в карман. — Давай режь свою колбасу. Я не жрал черт-те сколько. Жрать хочу — сил нет. А если мне кто что поперек скажет, то замочу сразу, без предупреждения.
— Хорошо, добрый человек, хорошо, — голос деда Герасима заметно задрожал, а руки затряслись с такой силой, что он даже несколько раз выронил нож. — Давай ешь, а как наешься, ложись спать. Утро вечера мудренее. Поешь, окрепнешь, сил наберешься и завтра в путь тронешься.
— Дед, ты давай завязывай меня злить, а то я ведь и разозлиться могу! — Детина вновь выпил полный стакан самогонки и положил в рот солидный ломоть черного хлеба. — А чего у тебя стол такой бедненький?
— Какой есть. У нас тут не город, поэтому деликатесов не бывает.
— А это твоя внучка?
— Внучка.
— Городская?
— Городская.
— А что ж она деду-то не помогает?
— Помогает, просто приезжает она очень редко. У нее работы в городе много.
— А где работает?
— В банке служащей.
Детина присвистнул и осмотрел меня любопытным взглядом.
— Как тебя зовут, внучка?
— Анна, — немного нерешительно ответила я.
— Ты в своем банке хорошо получаешь?
— Нет. Я обыкновенным клерком работаю. Мы все на зарплате сидим.
— На зарплате, говоришь?
— На зарплате.
— И какова у тебя зарплата?
— Я же сказала, что небольшая.
— Небольшая в баксах или рублях? — по-хамски заржал детина.
— В рублях, откуда им взяться-то, баксам.
— А откуда у тебя тогда, внучка, такая крутая машина?
— Что?!
— Я говорю, откуда у тебя тачка крутая?! На зарплату купила?