Этого было достаточно, чтобы кровь вскипела у него в жилах и по всему телу прокатилась жаркая волна разбуженного желания.
— Ты — кузина леди Шивон! — сдавленно прошептал он. — Почему ты солгала?
— Я не лгала. Ты действительно не должен был меня запомнить.
— У тебя ничего не вышло, Фиона, — тихо сказал Реймонд.
Ее имя, слетевшее с его уст, на минуту лишило ее способности рассуждать. Однако Фиона заставила себя успокоиться и спросила:
— Что ты запомнил?
— Твое обнаженное тело — прямо передо мной! — промолвил он, привлекая ее к себе и упиваясь этой вожделенной близостью. Фиона покраснела, но все еще старалась сохранить выдержку.
— Я разделась, чтобы искупаться… — Ее голос дрожал. Дрожал от восторга. Впервые за столько лет кто-то осмелился обнять ее, как обычную женщину! Мало того — этим человеком оказался сам Реймонд де Клер! — А ты выпил сонное зелье.
— Значит, мало выпил!
— Ты был едва живой, де Клер. — Фиона прижала ладонь к холодным стальным латам. — Людям часто мерещится невесть что на грани между жизнью и смертью.
— Я привык верить своим глазам. — Его голос внезапно осип, а в серых глазах вспыхнула неистовая страсть. Тыльной стороной ладони он провел по нежной щеке, и даже от этой простой ласки у Фионы перехватило дыхание. — Я видел, как блестит от воды твоя нежная кожа и как твои волосы утопают в мыльной пене! — А еще он успел разглядеть ее лицо, и с тех пор ее удивительные голубые глаза не дают ему покоя ни днем, ни ночью. — И ты спасла мне жизнь.
— Неужели это так унижает твое достоинство — быть спасенным какой-то женщиной? — сердито спросила Фиона.
— Нет-нет, что ты! Напротив, я благодарен тебе за это, но не могу понять, почему ты не захотела в этом признаваться? Я помню, как мы встретились потом в Донеголе. Ты даже виду не подала, что мы знакомы! — Она не отвечала, и Реймонд наклонился вплотную, прошептав ей в самые губы: — Почему?
Горестная гримаса, исказившая ее чудесные черты, ранила его в самое сердце.
— Я не хотела, чтобы ты помнил меня, потому что тебе не дано было знать, как я тебя исцелила… — И уж меньше всего она хотела, чтобы Реймонд вспомнил ее сейчас.
— Никто не может по своему желанию распоряжаться памятью другого человека!
— Представь себе, я могу. — Судя по всему, он по-прежнему оставался упрямым скептиком.
Реймонд нахмурился, стараясь сосредоточиться, но так и не вспомнил ничего определенного.
— Фиона!
— Я не та, за кого ты меня принимаешь, де Клер, — с горечью промолвила она. Это было так чудесно — слышать, как Реймонд зовет ее по имени; и так больно — говорить с ним на разных языках, не надеясь на понимание.
— Но кто же ты такая? — Его охватило тревожное предчувствие. Де Клер уже пожалел о том, что задал этот вопрос. Вот сейчас выяснится, что она замужем, и он не выдержит — завоет, как собака на луну.
Фиона сглотнула, хорошо понимая, что через секунду откровенное желание в глазах Реймонда исчезнет навсегда и что отныне он не сможет взглянуть на нее без отвращения и ненависти. Вряд ли она переживет этот удар. И все же будет лучше, если де Клер узнает правду от нее, а не от какой-то косноязычной сплетницы из деревни.
— Я… я ведьма.
Этого оказалось вполне достаточно. Реймонд поспешил выпустить ее из объятий, будто боялся запачкаться, и Фиона с трудом удержалась на ногах.
— Ведьм не бывает!
— Если это так, то меня нет. А заодно и тебя. — Она гордо выпрямилась, считая ниже своего достоинства демонстрировать чудеса магии человеку, не желавшему в нее верить. — Ты ведь должен был умереть от той раны, де Клер. И не пытайся уверять меня, будто ничего об этом не знал!
— Да, я знал. — Реймонд смотрел ей прямо в глаза, стараясь не выдать обуревавшее его волнение.