— Я не всегда могу его повторить, — передразнил он меня, старательно копируя интонации, — ну-ну.
Восстановившись, он выпрямился.
— Теперь каждый день будем тренироваться по два часа, — спокойно заявил он, — я уже лет семь наверно так не уставал, так что вижу явный пробел в своих умениях. Нужно его устранить.
Я тихо простонал, вызвав его улыбку.
— Думаю пора бы нам заняться твоей магией, — решил он, — меня прямо раздражает то, что ты не знаешь как ей пользоваться. Как ты вообще попал в академию?
— Не знаю, просто наставник сказал, что однажды я увижу своими глазами это подтверждение.
— Погоди-ка, — он внезапно замер и слегка расширившимися глазами посмотрел на меня, — вот же я кретин! Иллюзии! Как мог пропустить такое!
Продолжая бичевать себя, на что я конечно же помалкивал, принц потащил меня куда-то вглубь дворца. Шли мы недолго, пугая своим видом как придворных, которые при виде принца шарахались по углам, а также слуг, которые при виде меня, бледнели и крестились. Мои уроки со служанками не прошли даром, вся прислуга теперь знала обо мне, что я чудовище, пожирающее молоденьких девушек, а девственниц так вообще ем на ужин каждый день.
— «Растешь, — довольно хмыкнула в глубине души темная половинка, — так глядишь и скоро не будем знать точно, кто из нас кто».
— «Спасибо за поддержку, — скривился я». Такая слава мне была не нужна.
Принц ворвался в комнату, в которой сидела немолодая уже дама, но держащаяся с тем особым величием, что все окружавшие её молоденькие девушки и женщины, даже не притягивали к себе взоров, заставляя сначала смотреть на неё.
— Мам привет, — принц прошел мимо всех, не обратив никакого внимания на сообщество, которое вздрогнуло при нашем появлении.
— Диметр! Где твое воспитание?! — строгий голос мог заставить полк солдат остановиться, но принца это не проняло.
Наоборот, он повернулся к императрице и скорчив грозное лицо сказал фрейлинам.
— Брысь!
Те словно стайка перепуганных бабочек заметались по залу, пытаясь одновременно извиниться перед императрицей, и исчезнуть из зала не попадаясь ему на пути. В этот момент я их прекрасно понимал, не стоит становиться на пути у него.
— Как же они тебя боятся, — женщина осуждающе покачала головой, но во взгляде я увидел только гордость за сына, никакого осуждения там не было и в помине.
— Ваше императорское величество, — расшаркался внезапно принц, — позвольте официально вам представить виконта дю Валей.
Я до этого старавшийся прикинуться гобеленом, что был за мной, слиться с ним чтобы меня не видели, вынужден был выйти вперед и глубоко поклониться.
— Слышала, что у тебя появилась новая игрушка, — она сказала эти слова специально, чтобы я их слышал.
Принц даже бровью не повел.
— Виконт обладает широким кругозором и я уверен, ты его полюбишь.
Женщина недоуменно изогнула бровь.
— Ведь он автор твоей любимой картины, — закончил он.
Императрица удивленно посмотрела на него, затем на меня и хлопнула в ладоши.
Появившимся слугам она приказала принести со спальни картину. У меня забилось сердце и когда слуги внесли её, я забыл всё и бросился к ней. Как же я давно не видел свое первое творение. Я с удивлением видел, что картинка перестала быть такой живой как раньше и все стало тусклым, казалось вот-вот и она исчезнет. Не слушай предостерегающий оклик императрицы, я положил руки на холст и попытался как учил наставник вытолкнуть все че чувства, ту любовь и нежность, что хранились у меня глубоко в душе. Ведь я не корректировал эту картину, в отличие от тех, что нарисовал последними.
Открыв глаза, я почувствовал слезы на щеках. Мама, словно живая улыбалась мне и протягивала руки, чтобы обнять. Картина снова была живая, с новыми сочными красками и как раньше от неё веяло теплотой и уютом.
— Даже слепой поймет, кем приходится тебе женщина с картины, — раздался рядом голос императрицы, который стал тепле настолько, насколько вообще это возможно для императрицы в присутствии постороннего человека, — она жива?
— Нет, — я постарался незаметно вытереть невольные слезы. Не думал, что после стольких месяцев с принцем, я еще был способен остаться чувствовать.
— Ты довольная мной? — принц подошел ближе, — я прощен?
— Да, — она мило ему улыбнулась, — меня расстраивало, что картина умирала.
— Это иллюзия, — принц покосился на меня, я сразу навострил уши, — пока она полна силы, привязанной магом к холсту, то выглядит как сейчас, а когда вложенная энергия кончится, картина исчезнет.
— Виконт, — она внезапно обратилась ко мне, — а вы можете меня нарисовать?
Я застыл, а потом, видя что и императрица и принц смотрят на меня, осторожно ответил.
— Не хотелось бы чтобы это прозвучало как отказ, но такие картины получаются у меня только в одном случае, если я хорошо знаю человека. Но я могу нарисовать и обычную.
— Таких у меня полно, — отрезала она и обратилась к принцу, — сможешь отдавать мне его хотя бы на час в день?
Глаза у принца загорелись.
— А что я, за это получу?
Женщина осуждающе покачала головой и нехотя ответила.
— Зная тебя, глупо было бы ждать, что ты поможешь матери просто так.
— Если бы дело касалось здоровья, то безусловно, — пожал он плечами, — а так, сама понимаешь.
— Хорошо, тогда узнаешь одну небольшую тайну о герцогине Наварской.
— О-о-о, не мог даже и мечтать! Он весь твой! — тут же согласился он, по сути продав меня.
Предмет же торга императорской семьи скромно стоял и не особо понимал, что сейчас происходит. Неужели императрица согласна принимать меня у себя, только лишь для того, чтобы лучше узнали другу друга, для написания картины. Подозрения тут же подтвердились.
— Виконт будете приходить ко мне в обеденное время, надеюсь вы не против, обедов со мной?
Я замотал головой, еще бы я попытался отказаться.
— Вот и отлично. Через неделю приходите в это же время.
Неделя спустяЗадерганный принцем, я стоял и боялся открыть дверь в покои императрицы.
Стоявшие по бокам двери гвардейцы лишь ухмылялись, когда я третий раз поднимал руку, чтобы открыть дверь.
— Не вздумай ей ни на что жаловаться или рассказывать обо мне, — настрого запретил мне он, — просто обед, разговаривай о погоде или птичках, про дела вообще старайся не говорить. Не дай Боже тебе ей понравиться!
— Почему? — удивился я, — это вроде бы хорошо?
— Только не с императрицей, — категорично отрезал он, — будешь потом ходить к ней как фрейлина, чтобы скрашивать досуг. Даже я ничего не смогу сделать с этим, против отца я не пойду, если она ему пожалуется.
— Хорошо, постараюсь.
Вспоминая этот разговор я и переживал сейчас перед дверью. Наконец поняв, что опоздать будет еще хуже, я толкнул её от себя. Я удивился, когда увидел накрытый стол на две персоны прямо в её покоях. Кроме неё и меня в огромной даже не комнате, а маленьком зале никого не было.
— Я решила поскольку у нас всего час, выторгованный у сына, то будет разумнее поесть и поговорить наедине, — императрица повернулась ко мне и я не смог сдержаться, старомодно опустился на одно колено, склонив голову в знак признательности. Такие жесты давно были не в моде и вот только иногда, когда дворянин сам хотел подчеркнуть важность для него момента, о них и вспоминали. Даже перед императором достаточно было глубокого поклона с непокрытой головой.
— Как мило, — улыбнулась она, подавая мне руку для поцелуя, — от столичных рыцарей, таких жестов давно не дождешься.
Когда мы подошли к столу, я опередив слуг, сам галантно убрал и подвинул стул для неё, чем вызвал у неё еще одну мягкую улыбку.
Не знаю как у неё это получилось, но уже через три дня я выложил ей все связанное с моим детством и не удачным браком, а буквально через неделю я сам нарисовал и принес её портрет. Сильная, но мягкая, властная, но внимательная и бесконечно любящая своих детей, вот какой она получилась у меня на картине. Без особых украшений, в повседневном, хоть и пышном платье, она сидя за столом своей спальни смотрела на картину со своим детьми.
Мне пришлось дважды корректировать картину, чтобы передать все чувства, которые я стал испытывать к ней за это короткое время. Она оказалось сложным человеком с непростой судьбой, и уж просто супругой императора её мог назвать абсолютно слепой и глухой человек. Вот и я постарался, чтобы она получилась на картине, вроде бы и в домашней обстановке, но с другой стороны чтобы ни у кого не осталось сомнений, кто перед ним. Я никому не показывал картину, поэтому оценил свое творение только по её реакции. Она бросила на полотно всего лишь один взгляд и приняв её у меня, нежно поцеловала в щеку.
Два месяца спустя— Господин виконт, — слуга отвлек меня от занятий, которые задал принц, — охрана просила передать, что вас спрашивают у ворот.