– Что ты, Вика? Мы здесь на стол накрывать будем…
– У нас двое Вик, как изволите видеть, – рассмеялся Викентий Петрович.
– Вика – он, то есть я, и Вика – она, дочь, выходит. Люблю путаницу! Обожаю! На зов матери всегда вдвоем откликаемся. В этом есть некая прелесть! Итак, превосходящие силы противника оттеснили нас на журнальный столик. Вы уж извините, живем в тесноте, но министерство скоро даст мне трехкомнатную квартиру.
– Пожалуйста, не витай в небесах! – вмешалась Агния Андреевна. – Говорить надо только о том, что имеешь.
Викентий Петрович склонился в почтительном поклоне, потом махнул на отвернувшуюся жену рукой и стал освобождать журнальный столик. Поставил на пол вазу, настольную лампу.
– Меня всегда возмущают принятые нормы: столько-то метров на человека. Не метры на человека, а по комнате на каждого члена семьи! У вас сколько комнат квартира?
– Ноль, – ответил Костя.
Викентий Петрович схватился за бока и шумно захохотал.
– Прекрасно! Начинаем с нуля! Я тоже начинал с нуля, а вот поднялся… на четырнадцатый этаж. Новую квартиру брать буду не выше третьего: скоро годы начнут сказываться. Подождите. – остановил он Костю, начавшего было развертывать чертежи. – Покажите-ка сперва мне ваше шахматное произведение.
Я, конечно, шахматист не такого ранга, как инженер, но о ваших этюдах наслышан, прежде всего от дочери, да и в печати встречал.
Костя совсем смутился. Его подавлял самоуверенный тон хозяев, которые, разговаривая, слышали лишь самих себя, а не собеседника.
Костя достал карманные шахматы и показал Викентию Петровичу свои последний этюд, который «не дошел» до Вики.
– Любопытственно, весьма любопытственно! – говорил Викентий Петрович. – Как вы сказали? Тема «прокладки пути?»
Слон уходит в угол…
– Опять слон уходит в угол? – послышался голос Вики. – Кажется, я стану слоном и уйду в угол.
Костя раздраженно захлопнул книжечку.
– Я вам покажу потом, отдельно, – предложил он хозяину.
– Как вам будет угодно, – отозвался Викентий Петрович, закуривая. – Не курите? Много теряете. Лишаете себя ощущений, а ощущения – основа бытия. Живое отличается от неживого тем, что ощущает. Вот так-то. Ну, показывайте. Труба до неба?
Мне Вика рассказывала.
И он начал придирчиво расспрашивать Костю о всех деталях его замысла. Воздушные поплавки со стропами, которые должны поддерживать сооружение силой вертикального ветра, ему не понравились.
– Сыро, очень сыро, – резюмировал он. – Я бы лучше сделал уменьшающийся диаметр трубы. Это более инженерное решение.
– Я тоже так думал, но Вика…
– Не будьте у женщин под башмаком. Делайте только вид…
Уступайте им во всех мелочах, но в серьезном… – и он многозначительно выпустил клуб дыма.
В передней раздался мелодичный звонок.
Вика побежала открывать и вернулась с письмом в руках.
– Вот Костя не получил ответа из Комитета по изобретениям а я получила. Заказное.
– Вероятно, мне тоже пришло.
– Посмотрим. Прошу внимания! Оглашается признание! – шутливо возвестила Вика.
Она разорвала конверт и вынула письмо.
– Черный уголок, – сразу увидел Костя.
– Что? При чем тут наш «черный уголок»? – удивилась Вика.
– Отказ всегда пишут на таком бланке, – пояснил Костя.
Викентий Петрович взял из рук дочери письмо с заключением эксперта и прочитал решающий абзац:
«В связи с тем что предложенная система представляет собой модификацию вечного двигателя – использование рассеянной в среде энергии, – заявка рассмотрению не подлежит».
– Кто подписал? – хмуро спросил Костя.
– Эксперт. Какой-то инженер С. А. Верейский.
– Все тот же мастер Верейский! Надо же! – и Костя, взяв письмо из рук хозяина, стал читать его, морща лоб.
– Я прошу мужчин к столу! – пригласила Агния Андреевна. – Терпеть но могу, когда делами начинают заниматься, не замечая, что стол накрыт.
Костя повернулся к Вике. Она смотрела на него так же неприязненно, как и после его проигрыша тому же Верейскому. Косте стало не по себе.
Часть 2 Ветер
Глава 1. Мат «Черному эксперту»
Мастер по шахматам Верейский и мастер по шахматной композиции Куликов вели переписку так, словно играли решающую для каждого из них партию. И каждый был настроен по-боевому, непримирим, настойчив, начитан и изобретателен. И ни тот, ни другой не желал уступить. Но в их письмах не было шахматных ходов – речь шла об энергетической трубе.
Первым удар нанес Верейский. Он стремился получить решающее преимущество «в дебюте», утверждая, что попытка добыть энергию из рассеянного в воздухе тепла обречена, ибо противоречит второму принципу термодинамики. Идея «подобного вечного двигателя» рассмотрению не подлежит.
Письмо эксперта на бланке с черным уголком вызвало взрыв ярости у Вики. Она заявила:
– Понятно! Черный эксперт вещает, что «этого не может быть, потому что не может быть никогда!» Кстати, это из «Письма к ученому соседу». Антон Павлович Чехов!
Но «игру» с требуемым хладнокровием продолжал Костя.
Он послал эксперту официальное возражение авторов: «Определять изобретение как антинаучное неверно. Речь идет не просто об использовании рассеянного в атмосфере солнечного тепла, а об использовании энергии Солнца. Воздух у поверхности земли обладает более высокой температурой, чем на высоте, скажем, километр. В природе практически существует температурный перепад, его надо суметь использовать. Этот перепад подобен искусственно создаваемому за счет сжигания горючего в тепловой машине, работающей по циклу Карно. Разница лишь в том, что в предлагаемой схеме роль нагревателя играет не топка парового котла или камера сгорания, а Солнце, нагревающее поверхность Земли и прилегающие к ней слон воздуха. „Холодильник“ же (верхние слои атмосферы) охлаждается не с помощью градирни или радиатора автомашины, а влиянием космического пространства. Таким образом, ничего антинаучного в предложенном изобретении нет».
Вика подписывала вместе с Костей ответ эксперту и говорила:
– Где ты научился такому самообладанию? Я бы просто обругала этого несносного толстяка. А еще глазки мне строил!
– В шахматах не приняты кулачные варианты. Ругань – аргументация неубедительная. Противника надо обезоружить, получить позиционный перевес и разгромить.
– Ты – прелесть! Начинаю уважать твои шахматы!
Вика показала переписку с экспертом отцу. И в один из вечеров, когда Костя, зачастивший к Нелидовым, был у них, Викентий Петрович как бы невзначай спросил:
– Ну как партия с экспертом?
– Что ж, – усмехнулся Костя, – партия как партия. Из дебюта вышла. Преимущества противник не получил и, пожалуй, переходит от нападения к защите.
Викентий Петрович долго смеялся. Потом, красиво сощурясь, сказал:
– Пре-вос-ходно! Вы, друг мой, склонны разделить борьбу с экспертом на шахматные стадии: дебют, миттельшпиль, эндшпиль?
– Шахматы отражают некоторые жизненные ситуации, – отозвался Костя.
– Возможно, возможно. Однако я посоветую вам иметь в виду три ступеньки пьедестала признания нового. На первой высечено: «Это антинаучно». И все тут! Поворачивай назад. Ежели устояли, поставили на первую ступеньку ногу, то на второй прочтете: «Это необоснованно». Тут уж придется попотеть с техническими деталями. Все предусмотреть, опровергнуть всякие обидные возражения и сомнения, терпеливо преодолевать непонимание, порой тупое, даже злонамеренное, оскорбительное. Ну, а ежели и это пройдет, то…
– Что же тогда? – заинтересовалась Вика. – Кажется, уже больше нечего ждать.
– Не стоило бы вам говорить, охлаждать ваш пыл, но уж все-таки скажу, в образовательных целях. Давайте я налью всем по рюмочке венгерского токайского. Имейте в виду – любимое вино царя Петра Великого! Он заказывал своей Катеринушке везти с собой бутылки в любой поход. Так вот. Ваше здоровье! За «мат эксперту»! До дна, до дна! Не то не сбудется.
Вика поставила пустую рюмку, пристально глядя на отца.
– Мат эксперту будет, – мрачно пообещал Костя, выпивая свою.
– Но прежде он вас огорошит.
– Чем?
– Тем, что это давно известно. И нет тут никакой новизны. Вот вам и третья ступенька.
– Нет уж позвольте! – запротестовали Костя с Викой.