Все меньше и меньше печальных ветеранов собирается в День Победы в скверик перед Большим театром, все меньше живых свидетелей тяжелых переправ, тех, кто утопал в болотах и штурмовал безымянные высоты. Теперь подвиги страны исчисляются другими параметрами, другими категориями.
И вдруг совсем уж как-то неожиданно:
Этот День Победы порохом пропах...
И опять, в который раз, песня потрясает страну. И опять же поэт рифмой прикоснулся к нашей так долго не заживающей ране, а композитор высветил мелодией то, что так долго носилось в воздухе, то, что так долго клокотало там, под землей, пробиваясь к нашей извечной жажде.
Но, однако, постойте, ведь времени столько прошло с тех пор! Воздух уже не тот, и земля не та, и воды наземные, воды подземные стали другими. И тогда встает вопрос: откуда же они все еще берутся, эти песни времен минувшей войны? Неужели опыт этой борьбы стал генетически передаваться из поколения в поколение, неужели еще через многие и многие годы у нас все еще будут появляться песни о второй мировой войне, и эти песни, дохнув на нас прошлым наших отцов, потрясут и очистят нас накалом и идеалами той великой борьбы?
Этот День Победы
порохом пропах,
Этот праздник
с сединою на висках,
Эта радость
со слезами на глазах...
Мое поколение не участвовало в войне. Мы видели ее глазами подростков, запомнили в каких-то случайных отрывках, но все-таки мы дышали ее воздухом, слушали ее канонады, и эта война осталась с нами на всю жизнь. Она служит нам эталоном гражданственности, пробой на честность по отношению к себе, к стране, к миру, она является для нас живой ниткой преемственности той великой борьбы, в которой сражались не ради славы, ради жизни на земле.
1977