Тут, кстати, сразу возникает и еще один вопрос – о каких колбягах (kulpingar), пришедших с востока, идет речь в этом отрывке? Ведь колбяги известны и русским источникам – например, нашему древнейшему своду законов, Русская Правда:
...Хорошо знали «кулпингов» и византийцы – как наемников, входивших в состав иностранного корпуса наравне с варягами и росами. Ученые выдвигали множество разных предположений об этнической природе колбягов, наиболее обоснованная последняя теория такова – под колбягами-кулпингами в источниках подразумеваются жители юго-восточного Приладожья, создавшие как раз в это время развитую военную культуру и, несомненно, принимавшие участие в походах на юг.
Богатство Торольва вызывало зависть. Два брата, Харек и Хререк, имевшие с Торольвом личные счеты из-за наследства, оклеветали храбреца перед конунгом Харальдом. Поверив клеветникам, конунг в конце концов отстранил Торольва от сбора дани в Финнмарке и передал это право Хареку и Хререку. Но у тех дело пошло не в пример хуже:
...Возможно, дело тут было в меньшем числе воинов у братьев, однако вероятно и то, что успех сбора дани во многом зависел от личных качеств того, кто за данью ездил. На Руси было то же самое – древляне платили дань не полянской общине, а конкретному князю – вспомним, как они «затворились» от Игоря…
Думается, ситуации, в которых оказались Торольв и Свенельд, имели много общего. Так же, как и богатство Торольва, благосостояние Свенельда вызвало зависть дружины Игоря – «се дал единому мужеви много!». Возможно, были и еще какие-то обстоятельства, осложнившие отношения князя и воеводы, но нам о них ничего не известно.
Этот поход стал самой значительной военной экспедицией русов на Каспий.
Поход русов на Бердаа описал арабский ученый Ибн Мискавейх в своем труде «Книга испытаний народов и осуществления заданий». Об этом походе сообщают и другие восточные авторы, например, армянский историк Мовсес Каганкатваци и сирийский писатель-христианин Бар Гебрей.
В 332 г. хиджры (943–944 гг.) большой отряд русов поднялся по реке Куре и напал на богатый город Бердаа, расположенный невдалеке от границ Армении и Грузии. Правил этой областью арабский наместник Марзубан ибн Мухаммед, который в это время воевал в Сирии. Его заместитель попытался организовать оборону города и в дополнение к небольшим регулярным силам собрал пятитысячное войско из ополченцев. Для жителей Бердаа русы были противником новым, незнакомым, и, по словам Ибн Мискавейха, защитники города пренебрежительно отнеслись к незваным гостям, между тем недооценивать противника не следовало:...В другой части своего рассказа арабский писатель приводит еще одну интересную историю о храбрости русских воинов. Как-то раз мусульмане обложили в саду пятерых русов. Среди этих русов был молодой юноша, сын одного из предводителей. Русы отважно защищались и умерли не прежде, чем убили множество нападавших.
...Ибн Мискавейх оставил любопытное описание русов:
...Представить себе увешанного столярными инструментами руса, который постоянно носит их с собой, конечно, сложно. Но вообще-то все эти инструменты были необходимы при корабельных переходах – для ремонта и оснастки судов.
В начавшейся битве русы обратили в бегство регулярное войско, затем побежали ополченцы и, наконец, горожане – все, у кого были вьючные животные. Русы, разогнав защитников, спокойно заняли город и объявили жителям (тем, кто не успел унести ноги):
...Итак, перед нами уже не просто грабительский набег. Русы пытаются прочно обосноваться на новых землях. Так же (примерно двадцатью годами ранее) действовал датский викинг Хрольв Пешеход во Франции – он получил будущую Нормандию как пожалование от французского короля на условиях защиты этой области от других разбойников. Так же поселились в свое время в Восточной Англии и Ирландии датчане и норвежцы, так же спустя двадцать с лишним лет князь Святослав Игоревич попытается перенести свою столицу на Дунай.
Во всех этих случаях норманнскими предводителями и русскими князьями двигало стремление контролировать богатые области или торговые пути, пребывая там непосредственно. Обратим внимание и на толерантность русов к обычаям покоренного народа. Эта черта присуща архаическим обществам вообще – так, например, монголы, завоевав Русь, не ущемляли православия, хотя и требовали соблюдения монгольских обычаев на своей, собственно монгольской, территории.
С окрестных земель подтянулись мусульманские войска и попытались отбить город, но безуспешно. Жители города великодушия захватчиков не оценили, поддерживали соплеменников и во время боя метали в русов камни.
В ответ последовали карательные меры – часть городского населения была истреблена, а другая часть изгнана. Мужчин, которые по каким-то причинам не смогли уехать, загнали в соборную мечеть со словами: «Выкупайте себя!» Женщин и детей русы содержали в городской цитадели, которую превратили в свой лагерь.
Один из горожан, писец-христианин по имени Ибн Самун выступил с посредничеством и сторговался с русами на сумме выкупа в двадцать дирхемов за одного пленного. Некоторые согласились, но большинство отказалось и ворчало при этом, что, мол, единственное, чего хочет Ибн Самун, это уравнять мусульман и христиан в уплате джизьи – подушной подати.
Переговорщик устранился, и русы приступили к бесконтрольному вымогательству. Многих убили, некоторым удалось убежать из мечети по водосточной канаве, и все без исключения уцелевшие лишились своего имущества…
Тут подоспел и правитель Марзубан с большим войском – весть о бедствиях в Бердаа разнеслась по всему Закавказью. Но и Марзубану ничего не удалось сделать с русами – каждый раз, когда он пытался выбить из города врагов, его воины не выдерживали боя и бежали прочь.
День за днем терпел Марзубан поражения от русов и наконец решил применить хитрость – устроить засаду и завлечь в нее противника притворным отступлением. Но и хитрость едва не закончилась провалом – войско побежало от русов по-настоящему, и правителю стоило больших трудов заставить воинов повернуть и сражаться. Все же ловушка сыграла свою роль, и русы понесли в этом бою большие потери.
И как раз в это время в Южный Азербайджан вторгся со своими войсками другой противник Марзубана – мосульский князь. Пришлось снимать войска из-под Бердаа, отбыл на юг и сам Марзубан, оставив небольшой отряд для осады Бердаа. Но тут на помощь арабам пришел случай – среди русов распространилась желудочная болезнь.
По сообщению Ибн Мискавейха, русы просто объелись местными плодами, на которые с жадностью набросились – ведь в их северной стране ничего подобного не росло… А Мовсес Каганкатваци утверждает, что русов отравили женщины Бердаа.
Собственно, эпидемия началась еще до хитрости Марзубана, после отхода правителя болезнь усилилась и оказалась для завоевателей страшнее защитников города – русы умирали один за одним, наконец, те, кто выжил, решили покинуть город. Ночью они, взяв с собой столько добычи и рабов, сколько могли унести и угнать, вышли из города, погрузились на ожидавшие их корабли и уплыли. После ухода русов арабы разорили их могилы и забрали мечи, пользовавшиеся на Востоке большой славой…
В русских летописях мы не найдем рассказа о походе на Бердаа. Объясняется это, очевидно, тем, что этот поход был частной военной экспедицией, не связанной с деятельностью киевских князей, бывших в центре внимания летописца.