— Никакого секрета, — усмехнулся я. — Просто я по возможностям на уровне чунина.
— Врешь! — раздалось сразу несколько голосов.
— Быть такого не может, — выразила общее мнение Рами. — Окончить Академию в десять еще ладно, но сразу чунином?
— Прям–таки и не может, — улыбался я.
Ох уж эти дети, такие они порой забавные.
— Для этого надо быть гением, а ты на него что–то не похож, — покачала головой девочка, стоя из себя серьезную взрослую леди.
— А давайте сразимся? — влез Катсуро. — И сразу все станет понятно.
Все сразу согласились, и парни, и девчонки.
— Как–нибудь в другой раз, — вздохнул я. — Поиграли и хватит. Я не большой любитель тренировок, но из–за войны приходилось заниматься только работой. Пора наверстать упущенное.
— Ой, да какая у тебя работа? — махнул рукой один из парней.
— Фуиндзюцу, — ответил я коротко. — Клан Узумаки специализируется именно на фуиндзюцу.
— Круто, — произнес медленно Катсуро. — А ты можешь сделать взрывпечать? И кстати, ты говорил про весь день, а не полчаса, — заметил он под конец.
Не забыл мою оговорку. Жаль. Что ж, за слова надо отвечать.
— Могу, а вам зачем? — склонил я голову на бок.
— Так это… — начал парень.
— Ради доказательства, — перебила его сестра. — А то вдруг ты врешь?
Детская непосредственность.
— На «слабо», Рами, надо брать гораздо тоньше, — усмехнулся я, и наклонившись, поднял с земли ближайшую ветку. — Держи, попробуй сломать.
Печать укрепления второго уровня, которую я наложил в момент касания, на таком дерьмовом материале, как ветка, продержится от силы час, но детям этого времени хватит с головой.
Единственной, кто так и не сдался, была Рами. Ее брат, например, плюнул на попытку сломать ветку после того, как минут пять прыгал на ней, прислонив к дереву, а вот девочка до последнего крутила ее в руках.
— О, — распахнула она глаза, когда ненавистная деревяшка сломалась от простого давления руками. — А? — посмотрела она на меня.
— Да ты крута, Рами–тян, — присвистнул один из парней.
— Материал не выдержал, — пояснил я ребенку. — Это человеческое тело может держать печать сколь угодно долго, а в других случаях приходится учитывать материал.
— Так это не Рами? — спросила одна из девчонок.
— Тебе ж ясно сказали, — выкинула сестра Катсуро теперь уже две ветки. — Слышь, мелкий, не будь занудой, сделай взрывпечать.
— Чтоб мне потом от взрослых влетело? Нет, и не проси.
— Да кто узнает? Бабахнем разок, и все дела.
«Я не ел варенье», — сказал ребенок, перемазанный в нем с ног до головы. Ох уж эта детская непосредственность.
— Рами–тян, а хочешь я запечатаю твой голос? Будешь до конца дней мычать.
— Что? Угрожаешь? — встала она в стойку. И немного помолчав, все же добавила: — Конечно не хочу.
— Тогда не действуй мне на нервы, — сказал я с улыбкой. — А то доведешь.
— Эй, не смей угрожать моей сестре! — встрял Катсуро.
— Угрожают равному противнику, Катсуро–кун. Более сильного предупреждают, а более слабого ставят перед фактом.
И, вроде, даже в мыслях не было пугать, а детишки притихли, будто я у них перед носом ножом поводил.
— Давайте не будем ссориться, — подала голос одна из девочек.
— Пф, — фыркнула Рами. — Как будто я ссорюсь. Не можешь сделать, так и скажи, а то наговорил тут…
Домой ребятня засобиралась только после заката. Не знаю, что они там дальше будут делать, но до завтрашнего обеда я никого из них точно не увижу. Ибо Академия, ага. Да и потом не каждый же день они ко мне бегать будут, уверен, у них и без меня найдется, чем заняться. А не найдется, родители найдут.
Новые посетители почтили своим присутствием наш дом еще через день. Я в тот момент занимался универсальным самонастраивающимся тренировочным костюмом, сокращенно — УСТК, и заглянувшая ко мне в комнату Фиоми, признаться, стала достойным поводом отвлечься и немного остудить мозги.
— В доме посетители, Узумаки–сан, — произнесла она тихо, но отметив, что я нисколечко не раздражен тем, что меня отвлекают, продолжила уже громче: — Тагамими–сан просила предупредить вас, что к нам пришли гости. Две женщины. Сама она пошла к Узумаки–доно, а меня к вам отправила.
Фиоми, как и Оучи, в отличие от той же Арисы, не была такой чопорной и в отсутствии посторонних вела себя гораздо проще. Фиоми, к примеру, сейчас просто заглянула в комнату, облокотившись на косяк двери.
— Две женщины? — переспросил я. — Признаю, Фиоми–сан, заинтригован.
Поднявшись с пола, поправил свое синее кимоно, как и большинство моей одежды, обшитое с обратной стороны печатями, делающими ее аналогом тренировочного костюма, направился в гостиную.
Помещение, куда служанки проводили женщин, было обставлено в европейском стиле, то есть нормальные кресла, диваны, столы, вот на одном из диванов, в центре гостиной, посетительницы и расположились.
— Какой красавчик, — увидела меня брюнетка, слегка наклонив голову и приложив ладонь к щеке.
— Трудновато его будущей жене будет, — покивала красноволосая.
— Узумаки Кушина–сан… как я понимаю, — улыбнулся я, слегка прищурившись.
— Намикадзе Кушина, — изобразила та серьезность и тыкнула в меня пальцем.
— Учиха Микото, — представилась вторая женщина с улыбкой.
Микото? Это не жена ли Фугаку, нынешнего главы клана? И судя по ее животу, беременная тем самым Саске.
— Приятно познакомиться. Узумаки Шигеру, — поклонился я.
Что можно сказать по первому взгляду? Красотки. Во всяком случае, точно выбиваются из серой массы местных дам. Тут все не так плохо, как в Японии моего прошлого мира, но с красивыми женщинами, как ни крути, напряг. Я ни в коей мере не умаляю красоту некоторых японок, но в целом, на мой европейский взгляд, которым я гляжу уже вторую жизнь, дело обстоит именно так.
Одеты эти, по сути, девчонки, в юкаты, которые им определенно шли. При взгляде на Кушину создавалось впечатление, что она пацанка–сорванец, хотя отчего так — не скажу, а вот Микото очень четко держала образ идеальной японской женщины. Этакая Ямато Надесико. Да и постарше она, кажется, была.
Кстати, обе джоунины А-ранга. Только если Кушина действующая, то Микото отошедшая от дел и посвятившая себя семье.
— Ярэ–ярэ, какой вежливый молодой человек, — все с той же улыбкой покачала головой Микото.
— Моя подруга хочет сказать, что тебе надо немного расслабиться, — усмехнулась Кушина. — Мы же не на приеме у Хокаге.
— Все вы так говорите, — проворчал я, принимая неформальный тон. — Хокаге, вон, тоже так говорил.
— Это который? — поинтересовалась Кушина.
— Третий, — присел я напротив них.
— Слушай, а ты не против… — начала Кушина, встала с дивана и, обойдя столик, который нас разделял, присела рядом со мной. — Если я сделаю так… — закончила она, и запустив пальцы в мои волосы, начала гладить меня по голове.
— Эм, Намикадзе–сан? — не знал я, как на это реагировать.
— Давай уж по именам, Шигеру–кун, все–таки мы родственники, хоть и дальние, — очень–очень дальние, хочу отметить. — Ты не представляешь, как мне не хватало в Конохе этого цвета волос, — продолжала она меня гладить по голове.
— Балуешь моего внука, Кушина–тян? — раздался сбоку голос деда. Наконец–то.
— Узумаки–доно, — оторвалась от меня женщина и, поднявшись с дивана, поклонилась старику. — Рада видеть вас.
— Учиха Микото, Узумаки–доно, — повторила ее действия брюнетка.
— Сколько красавиц да в одном месте, — посмеивался дед, идя в нашу сторону.
— Вы нам льстите, Узумаки–доно, — улыбнулась Микото.
— Садитесь уж, чего на ногах–то стоять, — махнул он рукой. — Кушина–тян, отстань от Шигеру. Хватит испытывать его детскую гордость на прочность.
Мне оставалось только криво улыбнуться на его слова. Тем не менее, жена Четвертого от меня все же отстала, хоть и не пересела.
— Мы вам тут подарок принесли, служанке отдали, — произнесла Микото. — Вы уж простите, что раньше не зашли соседей поприветствовать.
— Пирожные, — встряла Кушина. — Сами готовили. Тебе понравится, Шигеру–кун, — ткнула она меня локтем.
— Пирожные? Пирожные — это хорошо, — покивал дед. — Сейчас будет чай, заодно и вашу выпечку попробуем. Сами–то как? Как мужья?
— Ой, да что этим обалдуям будет, — махнула ладошкой Кушина.
— Все в работе, — вздохнула брюнетка. — Порой и на жен времени не хватает.
— Засранцы, — покивала красноволосая.
— Кушина, — укоряюще посмотрела на ту Микото.
— Ха! — отвела в смущении взгляд Кушина. Но через секунду вновь глянула на старика и со вздохом добавила в голос серьезности: — На самом деле Микото очень емко и точно описала ситуацию, Узумаки–доно. Дел столько, что нашим мужьям и на семью–то времени не хватает. Одно радует — война все–таки закончилась.