Внизу лежало тело ее сестры, неподвижное, как предмет обстановки.
Все жители Даггорхорна сочли своим долгом нанести визит несчастной семье и сказать последнее «прости» усопшей. Но при этом они слегка смущались, как будто подглядывали за чем-то очень интимным, — и все старались не задерживаться в доме.
Сьюзет сидела на низком табурете у огня. Валери заметила, как мать окинула Генри долгим взглядом. Что-то беспокоило Сьюзет, она нервничала, когда молодой кузнец оказывался поблизости. Можно было подумать, что она хочет заполучить парня для себя, а не для дочери.
Валери легла на бок — и вдруг на нее волной накатил сон, подхватил и унес куда-то…
* * *Девушка проснулась и вспомнила, как они еще совсем недавно играли с Люси по вечерам. Валери притворялась Волком, она кралась в сумерках за сестрой и рычала, а потом прыгала на нее. То, что для родителей было вопросом жизни и смерти, для маленьких девочек было просто забавой. Однажды, доведя сестру до слез, а потом утешая, Валери вдруг поняла: в ней есть нечто разрушительное, даже предательское. Но после того как их козочку Флору принесли в жертву Волку, она больше не пугала Люси.
Валери долго терзала себя воспоминаниями, ковырялась в старых ранах. Наконец она снова посмотрела с чердака вниз. Лазары еще не ушли, а ее подруги задремали на табуретах. Она увидела свою мать, сидевшую в одиночестве у стола, — Сьюзет казалась смирившейся в зловещем сиянии единственной свечи. Заметив дочь, Сьюзет встала и пошла к ведущей на чердак лестнице.
— Даже в такое тяжелое время у нас есть хорошие новости, — сказала она, поднявшись наверх; ее голова находилась вровень с плечами Валери.
— Мне уже сообщили, что я должна выйти замуж за Генри Лазара. Ты мне только скажи, это что, правда? — спросила девушка.
Изумленная Сьюзет быстро взяла себя в руки.
— Да, Валери, — произнесла она фальшиво-радостным тоном, вертя в пальцах свое обручальное кольцо. — Да, это правда.
Валери показалось, что она сейчас умрет. В этот тяжкий момент девушка осознала, насколько сильна ее любовь к Питеру, который куда-то подевался в суете страшного дня. Валери страстно мечтала воссоединиться с ним, хотя и чувствовала себя немного виноватой — ведь погибла ее сестра.
— Матушка, мне кажется, не стоит говорить об этом сейчас.
— Да, ты права, — грустно согласилась Сьюзет. — Момент неподходящий. Ну, будет время…
Она осторожно погладила дочь по голове. Голос Сьюзет странным образом и ранил Валери, и успокаивал.
— Но как бы то ни было, Генри теперь твой жених, — добавила мать. — И ты должна спуститься к нему и выслушать соболезнования.
Валери сверху вниз посмотрела на Генри и увидела озабоченность на его добром, красивом лице.
— Да я ведь его почти не знаю.
— Узнаешь. Для того и существует брак.
Но Валери не хотела этого, она просто не могла.
— Не сейчас, матушка.
Сьюзет решила немного нажать на дочь.
— Тебе следует знать кое-что… Я совсем никаких чувств не питала к твоему отцу, когда выходила за него замуж. Мое сердце принадлежало другому человеку. — Валери во все глаза уставилась на мать. — Да, но его матушка никогда бы не позволила нам быть вместе. И что же ты думаешь? Со временем я полюбила твоего отца, и он подарил мне двух замечательных дочерей. А теперь спустись. Пожалуйста.
— Я же сказала — нет! — огрызнулась Валери, подавив рвавшийся наружу вопрос.
Сьюзет слишком хорошо знала свою дочь, чтобы спорить с ней, когда она в таком настроении. Женщина осторожно сошла по лестнице, надев на лицо любезную маску — вот этому Валери так и не смогла научиться.
Генри наблюдал снизу за трудным разговором матери и дочери. Он повернулся к Сезару.
— Идем с нами в таверну, — предложил молодой человек, обнимая хозяина дома за плечи. — Пусть женщины выплеснут свое горе без нас, не будем им мешать, — добавил он со своей обычной деликатностью.
Адриен явно обрадовался возможности сбежать из гнетущей атмосферы. Он, хоть и был добрым человеком, не принадлежал к тем, кто открыто демонстрирует свои чувства. Валери знала, что старший кузнец всегда очень хорошо относился к Люси и что ее смерть наверняка заставила его вспомнить тот день, когда погибла его жена. Конечно, ему сейчас нелегко.
Генри вежливо кивнул, глядя на чердак, после чего надел свой длинный кожаный плащ и следом за отцом вышел на веранду.
* * *— Просто поверить не могу, что ее уже нет…
Валери наконец спустилась к телу Люси. У нее не осталось слез, внутри была лишь бескрайняя пустота.
Сьюзет убирала со стола. Никому сейчас не хотелось есть. Подруги посидели рядом с Валери, но почти ничего не сказали. Однако им необходимо было хоть чем-то занять руки, чтобы не чувствовать себя совсем уж бесполезными в этом доме.
Роксана стала перебирать длинные шерстяные платья Люси. Пруденс, втайне жаждавшая заполучить овчинную шубку, нежно поглаживала мягкий мех, надеясь, что кто-нибудь предложит взять эту вещь.
— Как же так получилось, что никто ничего не заметил минувшей ночью? — внезапно нарушила молчание мадам Лазар. И повернулась к Валери. — Ты разве не была с ней?
Валери как раз принялась вплетать ленты в волосы сестры и отвечать старухе не стала. Она все думала о тех клочках бумаги, которые сжимала в руке мертвая Люси; обрывки не складывались в целое, а то, что было на них написано, сильно пострадало от росы. Это, конечно же, какая-то записка. Может, приглашение на встречу? Если да, кто его прислал?
Мир вокруг Валери пошатывался и вращался, и она просто не могла сосредоточиться на лице мадам Лазар; да и все остальные проплывали перед ней, как карусельные лошадки…
— Ее заманила туда зверюга, — высказалась убитая горем Сьюзет, которой не слишком хотелось, чтобы гости начали обсуждать подробности несчастья.
— Она ведь с тобой была. — Роксана повернулась к Пруденс. — Я точно знаю, видела ее в твоей лодке.
— Да, она села в нашу лодку, а потом сказала, что должна встретиться с тобой.
— Не понимаю, зачем ей было так говорить? Это же неправда! — Роксана покачала головой.
— Может, на самом деле она спешила на свидание с молодым человеком? — чуть язвительно предположила Пруденс.
— Моя дочь не интересовалась молодыми людьми, — сразу возразила Сьюзет.
— Она очень даже интересовалась моим внуком, — заявила мадам Лазар. — Постоянно ходила мимо нашего дома и вертелась вокруг Генри, как щенок. И если она прознала, что Генри обручен с ее сестрой…
Мадам Лазар умела говорить так, что ее слова впивались в мозги и всем тут же начинало казаться, что она просто читает вслух их собственные мысли.
— Наверное, это разбило ей сердце, — с грустной мечтательностью произнесла Роксана.
— И тогда она решила, что лучше умереть, чем жить без него, — добавила Роза восторженным шепотом. — И сама пошла искать Волка…
— Нет, — сурово отрезала Сьюзет. — Это просто немыслимо.
— Она никогда ничего не говорила мне о своих чувствах, — подумала вслух Валери, и ей тут же показалось, что она предает сестру.
Как она могла быть настолько слепа? Ее сестра любила Генри, но любила молча, никому в этом не признаваясь. «Знала ли она о помолвке? Может быть, случайно услышала, как родители обсуждали? — Валери решила, что такое вполне возможно… — Но ведь мы всегда были вместе — как же нелегко было Люси сохранить свою тайну… Могло ли родительское решение действительно разбить ей сердце?»
— Не тревожься, бедная малышка, — сказала мадам Лазар, которую, похоже, не слишком заботила смерть Люси. — Я знаю, что ты горюешь о сестре, но Генри давно уже интересуется именно тобой. Ты… ты всегда была такой хорошенькой!
Она протянула руку, чтобы погладить Валери по щеке; движения мадам Лазар напоминали движения паука.
* * *Сьюзет не терпелось распрощаться наконец с гостями, но тем не менее, заслышав скрип лестницы, она вышла на веранду, чтобы встретить вновь прибывшего; дверь она тотчас захлопнула за собой, чтобы в дом не залетел снег. Едва увидев темноволосую голову, она сразу пожалела о своей опрометчивости: не надо было выходить. Конечно, она сразу узнала его, несмотря на все прошедшие годы.
— Это для Люси, — тихо сказал Питер, державший в руках золоченую свечу, чей огонек трепетал на ветру.
— Уходи!
Питер ожидал подобной реакции и был к ней готов.
— Я хочу отдать ей дань уважения, — возразил он, изо всех сил стараясь быть вежливым.
Ведь эта женщина горевала о погибшей дочери.
— Догадываюсь, зачем ты явился, — сказала Сьюзет, придерживая дверь рукой. — Я только что лишилась одной дочери и не хочу потерять вторую.
— Послушайте…
— Она — все, что у меня осталось, — сказала Сьюзет. — А ты ничего не можешь ей предложить.