Анжелика слушала, с наслаждением жуя зеленые липкие стебельки. Вот, оказывается, во что превращаются после варки эти высокие и крепкие болотные растения, в естественном аромате которых чувствовалось больше горечи.
Девочка с восхищением осматривалась вокруг. Мебель блестела. В углу стояли часы — изобретение, которое дедушка называл бесовским. Чтобы получше их разглядеть и вслушаться в их таинственное тиканье, Анжелика подошла и встала рядом с кабинетом, где продолжалась беседа. До нее донеслись слова отца:
— О святой Дени! Молин, вы приводите меня в замешательство! О вас, конечно, много всего болтают, но единогласно сходятся на том, что вы серьезный, деловой человек, обладающий незаурядной интуицией. Однако то, что я только что услышал из ваших уст — самая настоящая утопия!
— Позвольте спросить, мессир барон, что из того, что я вам сейчас сказал, вы находите таким безрассудным?
— Судите сами! Вам известен мой интерес к разведению мулов, и то, что я преуспел в скрещивании осла с кобылой и вывел довольно красивую породу. Вы советуете мне расширить дело, предлагая взять на себя сбыт, так сказать, продукции. Это все чудесно. Но я отказываюсь вас понимать, когда вы говорите о долгосрочном договоре, и с кем? С Испанией! Друг мой, ведь мы находимся в состоянии войны с Испанией…
— Война не будет продолжаться вечно, мессир барон.
— Я тоже на это надеюсь, но не могу считать эту надежду основанием для серьезного коммерческого предприятия.
На губах интенданта промелькнула снисходительная полуулыбка, которую разорившийся дворянин даже не заметил и потому продолжал с пылом:
— Объясните же мне, наконец, как вы собираетесь торговать с представителями страны, которая в данный момент с нами воюет? Прежде всего, это запрещено законом, и, само собой разумеется, справедливо, так как Испания наш враг. Идем дальше — границы закрыты, а значит, все дороги и заставы находятся под постоянным наблюдением. Я полагаю, что снабжение вражеской армии мулами не является таким уж серьезным нарушением, как снабжение оружием, тем более что боевые действия ведутся на территории Испании. Но у меня все равно слишком мало животных, чтобы эта затея стоила вложенных в нее усилий. Это дорогое предприятие, в которое нужно вкладывать значительные средства в течение многих лет. А мое нынешнее финансовое положение не позволяет мне участвовать в подобных начинаниях.
Он едва не прибавил, что вообще собирается ликвидировать свой конный завод, но удержался из самолюбия.
— Однако мессир барон оказал мне честь, сообщив, что у него уже имеются четверо великолепных производителей и что ему будет значительно легче, чем мне, приобрести в достаточном количестве и других производителей у своих соседей-дворян. Что касается ослиц, то можно легко купить сотню животных по десять или двадцать ливров за голову. Однако я отнюдь не призываю вас множить породу идеальных ослов, которую вы уже вывели. Нет! Нас интересуют только мулы!
— Случка с кобылами стоит дорого…
— Значит, нужно также приобрести и кобыл.
— Но ведь это еще дороже!
— Но не в том случае, если мы наладим настоящее производство мулов. Я знаю, что рядом с Люсоном живет человек, по происхождению фламандец, который разводит животных, называемых ослы пуату[35]. Если быть точным, то эти животные впервые появились в наших землях больше века назад, тогда их использовали при осушении болот. Вот у этого-то господина мы и возьмем светло-серых в крапинку кобыл, которые так нравятся нашим славным осликам.
Барон только качал головой, завороженный представленной ему картиной.
— Мессир барон, вы ведь повидали другие провинции, когда служили в армии короля, а потому можете с уверенностью сказать, что нигде, кроме Пуату, не водятся такие великолепные ослы. Только подумайте — огромные животные, уши веером, с длинной, пушистой, словно широкий плащ, шерстью. Неудивительно, что мулы, которые получаются от скрещивания этих ослов с кобылами цвета талого снега, всегда выглядят исключительно красивыми. Вдобавок, я думаю, что мне не нужно напоминать вам, мессир барон, о феномене знаменитой выносливости и силы помесей.
При этих словах Анжелика посмотрела на своего отца, а затем — на обычно степенного Молина. Они наперебой расхваливали все достоинства и преимущества мулов — животных, выведенных путем скрещивания и обладающих исключительной выносливостью при любых испытаниях. Разумеется, мул не может, подобно гордым скакунам, пронестись по полям сражений размашистым галопом. Однако торопливая и полная решимости легкая рысь трудяги мула позволяла ему проходить по горам и долинам огромные расстояния. Запряженный в нагруженные телеги с провизией или боеприпасами, нередко решающими судьбу армии, он поспевал везде, куда нужно было доставить грузы и людей: на вершины гор, на поля сражений, при этом не боясь ни дождя, ни холода, ни голода, ведь неутомимый мул, в случае нужды, мог удовольствоваться всего лишь чертополохом у обочины дороги.
В отличие от лошади, которая, как известно, является животным хрупким, требующим тщательного ухода, мул устойчив к болезням, эпидемиям и тяжелому труду…
Иногда упрямые, но зато с сильными ногами и зоркими глазами, мулы весьма живучи, что гарантирует стабильность разведения, так как животные, полученные в результате скрещивания, являются стерильными и постоянный прирост особей представляется сложной задачей.
— Ну, зато им не приходится, как мне, переживать за свое многочисленное потомство, — сказал барон, который любил пошутить на эту тему.
Анжелика продолжала с интересом слушать.
Гонтран рассказывал ей, что удивительный осел пуату был прародителем всех ослов, и в те далекие времена его понурая темная фигура виднелась то тут, то там, бредущей по самому дну больших подземных пещер, стены которых сохранили его изображения, выполненные древними охотниками. Однажды Гонтран повел ее в одну из таких пещер, чтобы показать загадочные рисунки. После этого путешествия Анжелика вернулась домой с волосами и одеждой, полными песка и земли, и бедная Пюльшери не переставала повторять: «Да где же ты была, тебя словно из-под земли достали!» Но Анжелика ничего ей не сказала, потому что пообещала Гонтрану хранить тайну.
А мужчины продолжали беседовать.
— Небольшие работы по осушению болот могли бы улучшить пастбища, — рассуждал Молин, — ведь ваши мулы, как бы это сказать, — домашний скот. Я думаю, что если мы вложим двадцать тысяч ливров, дело может принять серьезный размах и начнет приносить доход уже через три-четыре года.
У барона, казалось, закружилась голова.
— Гром небесный! Двадцать тысяч ливров! Вы считаете моих мулов такими ценными, в то время как вся округа над ними потешается! Двадцать тысяч ливров! Уж не вы ли собираетесь одолжить мне эти двадцать тысяч?
— А почему бы и нет? — невозмутимо произнес управляющий.
Дворянин посмотрел на него с некоторым замешательством.
— Это было бы безумием с вашей стороны, Молин! Я честно вам признаюсь, что у меня нет ни одного поручителя!
— Меня вполне удовлетворит простой контракт о сотрудничестве, по которому я получу половину прибыли, а также право на разведение наших мулов. Но нам придется заключить этот контракт как частное соглашение в Париже и тайно.
— Должен признаться, я не скоро буду иметь финансовую возможность наведаться в столицу. В данный момент ваше предложение кажется мне настолько ошеломляющим и рискованным, что я бы хотел предварительно посоветоваться с несколькими друзьями…
— В таком случае, мессир барон, оставим сразу эту затею. Потому что залог успеха подобного предприятия заключается в полной тайне! В противном случае из этого ничего не получится.
— Но я не могу просто так, не выслушав ничьего мнения, пуститься в авантюру, которая мне, ко всему прочему, кажется еще и противоречащей законам моей страны.
— Это также и моя страна, мессир барон…
— Судя по тому, что вы затеваете, Молин, этого не скажешь!
— Хорошо, не будем больше говорить на эту тему, мессир барон. Будем считать, что я просто ошибся. Глядя на ваши исключительные успехи, я решил, что только вам под силу создать самый крупный в Пуату конный завод.
Барон почувствовал, что его наконец-то оценили по достоинству.
— Дело не в этом…
— Господин барон, позвольте вам заметить, что дело как раз в этом. Вопрос, который мы только что обсуждали, напрямую связан с тем, который вас беспокоит больше всего, а именно с обеспечением достойных условий для процветания вашей многочисленной семьи…
— За такие слова мне следовало бы отстегать вас хлыстом, ибо вы суете нос не в свое дело!
— Как вам будет угодно, мессир барон. Между тем, хотя мои средства более скромные, нежели все склонны полагать, я подумал о том, чтобы незамедлительно добавить, в счет будущих доходов, конечно, ссуду на аналогичную сумму в двадцать тысяч ливров, необходимую для того, дабы вы смогли посвятить себя вашему делу без изнурительных забот о детях. Я прекрасно знаю по собственному опыту, что дела стоят на месте, когда разум отвлечен заботами и беспокойством.