Тирант, — сказал король, — мне прекрасно известно, что на свете много хороших рыцарей, но не стоит забывать и о вас. И если бы случилось оценить их достоинства, то среди всех императоров, королей и бывалых рыцарей честь и слава быть лучшим рыцарем была бы отдана вам. Вот почему я прошу и настаиваю, чтобы вы, имея обязательства перед всем рыцарством и принеся клятву в день, когда вас приняли первым из братьев в орден Подвязки, соблаговолили по доброй воле и любви отправиться на службу к Императору. Я даю вам этот совет как своему родному сыну. Ведь мне известно ваше благородство и небывалая находчивость, кои принесут большую пользу вашему походу, ибо вы избавите множество народа христианского от тяжелого и сурового плена, сами же по доброте Господней будете вознаграждены в этом мире небывалыми почестями, а в ином — вечной славой. Так вот, доблестный рыцарь, поскольку галеры мои легки и хорошо вооружены, а капитаны их готовы сей же час исполнить любой ваш приказ, прошу вас не медлить с отъездом.
Раз вы, ваше величество, приказываете и советуете мне это, я с радостью туда отправлюсь, — сказал Тирант.
Король приказал немедленно погрузить на галеры все необходимое. Когда же он сообщил послам Императора, что Тирант согласен ехать, те несказанно обрадовались и стали горячо благодарить короля.
А когда послы только еще приехали на Сицилию, они объявили о найме людей в войско. Арбалетчикам платили полдуката в день, а прочим пешим воинам — дукат. В Сицилии народу оказалось недостаточно, и послы переехали в Рим, а затем в Неаполь. Там нашлось множество желающих, которые охотно нанимались в войско, и многие покупали лошадей. Тирант же только приобретал оружие и закупил пять больших ящиков сигнальных рожков. Лошадьми его снабдили сполна король и Филипп и погрузили их, вместе с остальными, на корабли.
Тирант распрощался с королем, королевой, Филиппом и инфантой. Когда на кораблях все были в сборе, то подняли паруса навстречу попутному ветру. Так, плывя при хорошей погоде и по спокойному морю, однажды утром они оказались у города Константинополя.
Император, узнав о прибытии Тиранта, возрадовался как никогда и сказал, что кажется ему, будто сын его воскрес. Одиннадцать галер приближались[242] под такую громкую и ликующую музыку, что ее было слышно по всему городу. Народ, пребывавший в грусти и тоске, развеселился, и всем почудилось, словно сам Бог снизошел к ним. Император сел на высокий помост, дабы наблюдать за галерами. А Тирант, увидев Императора, велел достать два больших штандарта короля Сицилии и один свой собственный; затем он отдал приказ трем рыцарям одеться с ног до головы в белое, без туник, и каждый взял в руки один из трех штандартов. И всякий раз, когда они проплывали перед Императором, они наклоняли штандарты короля Сицилии к самой воде, а рыцарский штандарт Тиранта в нее окунали. Делали они это в знак приветствия, а также в знак смирения Тиранта перед величием Императора. Император же, для которого это было внове, узрев сию прежде не виданную церемонию, остался весьма доволен ею, а еще более — прибытием Тиранта.
Когда галеры достаточно прошли галсами[243], половина в одну сторону, половина — в другую, подплыли они к берегу, чтобы спустить трапы. В тот день Тирант одел бригантину[244] и наручи с бахромой из золота, а поверх бригантины — полукафтанье французского покроя;[245] он препоясался мечом, а на голове его была карминовая шапочка с большой пряжкой, усыпанной жемчугами и драгоценными каменьями. Диафеб облачился схожим образом, однако полукафтанье у него было из коричневого атласа, а Рикар предстал одетый лучше всех и нарядился в полукафтанье из голубого дамаста. Все три полукафтанья были расшиты золотом, серебром и крупными восточными жемчугами. Прочие рыцари и сеньоры оделись тоже очень нарядно.
Когда Тирант сошел на берег моря, граф Африканский[246], в окружении множества людей, готовый принять гостя, встретил его с большими почестями. Затем все направились к помосту, на котором восседал Император. Увидев его, Тирант преклонил колено, и все, кто был с ним, на середине помоста снова поклонились. Когда же Тирант подошел к Императору, то встал на колени и хотел поцеловать его туфлю[247], но благородный государь не допустил этого. Тирант поцеловал ему руку, а Император поцеловал Тиранта в уста.
Когда все выразили почтение Императору, Тирант вручил ему письмо от короля Сицилии. Прочитав его в присутствии всех, Император так начал свою речь.
Глава 117
О том, как Тирант прибыл в Константинополь, и о том, что сказал ему Император.Велика радость моя от благополучного вашего прибытия, доблестный рыцарь, и благодарен я достославному королю Сицилии за то, что вспомнил он о моих великих несчастьях. Надежда, кою вселяет в меня ваша неслыханная рыцарская доблесть, а особливо — неоднократно слышанное мной известие о вашей готовности служить всякому благому делу, заставляют меня забыть о прежних бедах. Совершенство же и добродетель ваши тем более очевидны, что прибыли вы сюда, с величайшим удовольствием исполняя просьбу благородного короля Сицилии, как то мне стало известно от послов и из полученных мной писем. И дабы все узнали о вашей готовности служить мне и о моей большой любви к вам, я немедленно назначаю вас Маршалом нашей империи[248] и отдаю под ваше начало войско и правосудие.
Император хотел вручить Тиранту массивный золотой жезл[249], который был увенчан имперским гербом, инкрустированным разноцветной эмалью. Но Тирант, не соглашаясь принять маршальский жезл, преклонил колено и, склонив голову, учтиво ему ответил:
Не прогневайтесь, Ваше императорское Величество, за то, что я не согласился принять сей жезл, ибо я, с вашего позволения, хотя и прибыл сюда с твердым намерением проявить рыцарскую доблесть, не смогу победить великое множество мавров, вторгшихся в вашу империю, по той причине, что нас всего сто сорок рыцарей и сеньоров, которые, словно родные братья, по доброй воле объединились и не желают себе ничего, что не принадлежало бы им по праву. И вам, Ваше императорское Величество, хорошо известно, что я не заслуживаю ни звания Маршала, ни такого почета в силу многих причин. Во-первых, я не умею воевать; во-вторых, у меня мало людей; в-третьих, я нанес бы оскорбление его светлости герцогу Македонскому, который по происхождению своему достоин более меня стать Маршалом. Я же предпочел бы в данном случае быть мучеником, а не исповедником[250].
В моем доме может приказывать лишь тот, кому я позволяю, — отвечал Император. — А я желаю и приказываю, чтобы вы стали третьим по счету начальником всего войска, ибо, к моему горю, потерял я того, кто был утешением души моей, а сам я стар и немощен и не в состоянии носить оружие. А посему я вверяю все свои права и себя самого вам, и никому иному.
Увидев такую непреклонность Императора, Тирант, приняв маршальский жезл и титул верховного судьи, поцеловал ему руку. По высочайшему распоряжению герольды и глашатаи начали возвещать по всему городу императорский указ о том, что Его императорским Величеством Тирант был назван Маршалом империи.
После этого Император сошел с помоста, чтобы вернуться во дворец. По дороге он вместе со всеми невольно должен был пройти мимо гостевых палат, которые приготовили для Тиранта и его людей. Император сказал:
Сеньор Маршал, раз уж мы оказались здесь, отправляйтесь в ваши палаты и отдохните несколько дней от тягот морского путешествия. Доставьте мне удовольствие: останьтесь здесь и не трудитесь ехать далее со мной.
Как, Ваше императорское Величество, неужели вы полагаете, что я окажусь столь неучтивым, что отпущу вас одного? Сопровождать вас — и есть отдых для меня. Я готов проводить вас до самой преисподней, не то что до дворца.
Услышав это, Император рассмеялся. А Тирант добавил:
Ваше императорское Величество, сделайте милость и разрешите мне, когда мы прибудем во дворец, оказать почтение Ее Величеству Императрице и вашей любезной дочери сеньоре инфанте.
Император ответил, что будет этому очень рад.
Когда они вошли в парадную залу дворца, Император взял Тиранта под руку и отвел в комнату, где находилась Императрица. Комната эта выглядела следующим образом: она была совершенно темной, и ни малейшего луча света в нее не проникало, ни единого светильника в ней не горело. Император сказал:
Сеньора, здесь наш Маршал, он пришел поклониться вам.
Она же ответила почти беззвучно:
Добро пожаловать.
Тогда сказал Тирант:
Сеньора, на веру мне придется принять, что та, кто говорит со мной, — Ее Величество Императрица.