Когда Тенеброз услыхал слова Тиранта, он счел себя самым счастливым человеком на свете и принялся бесконечно благодарить Тиранта за его великую любезность.
Затем он оставил одного из слуг на корабле, чтобы тот приготовил каюту, куда бы они могли приходить поспать и поесть и где бы Филипп мог несколько дней плыть тайком. Тенеброз же не сходил с лошади несколько дней, пока не вернулся к Филиппу, который ждал его с нетерпением. Нечего и говорить, как утешили его любезные слова Тиранта. Тенеброз сказал Филиппу, что пора готовиться к отъезду, а Филипп отвечал, что все уже собрано.
На следующий день Филипп отправился к отцу и, в присутствии королевы, просил его благословения и разрешения съездить в Париж, на ярмарку, которая находилась в двух днях путн. Король с безразличным видом произнес:
Делай что хочешь.
Филипп поцеловал руку ему, а также королеве.
И когда совсем рассвело, они с Тенеброзом отправились в путь и в конце концов прибыли в морской порт. Тогда Филипп спрятался в каюте на корабле Тиранта и никому не показывался.
Когда корабль отплыл на добрых двести миль в море, Филипп предстал перед Тирантом. И тот чрезвычайно удивился такой удаче. Так как они находились в открытом море, он вынужден был взять прямой курс на Португалию. И они приплыли в город Лиссабон. Португальский король, узнав, что на корабле находится Филипп, сын французского короля, выслал ему навстречу рыцаря, который в изысканных выражениях просил его соблаговолить сойти на берег после утомительного путешествия по морю. И Филипп отослал его обратно, прося передать, что был тронут заботой короля. Тирант и Филипп нарядились в красивое платье и, в сопровождении многочисленных рыцарей и людей благородного звания, которые благодаря Тиранту одевались богато и носили золотые цепи, сошли с корабля и прошествовали по городу ко дворцу. Король, увидев Филиппа, обнял его и оказал почести ему и всем остальным. И они пробыли у португальского короля десять дней.
Когда же пожелали они тронуться в путь, то король в изобилии снабдил корабль всем необходимым. А Тирант из Лиссабона отправил своего слугу к королю Франции с письмом, рассказывающим, что на самом деле случилось с Филиппом. Французский король, а особенно — королева, которые так долго не имели вестей о сыне и уже сочли, что он погиб или подался в монастырь, чрезвычайно обрадовались, узнав, в какой доброй компании он находится.
Филипп распрощался с королем Португалии, корабль поднял паруса и приплыл к мысу Святого Викентия, чтобы пройти через Гибралтарский пролив[178]. Там обнаружили они корабли мавров. Те же, заметив судно Тиранта, приготовились к бою, чтобы захватить его, и сражались с ним полтора дня. В сражении этом погибло множество людей как с одной стороны, так и с другой. Когда люди Тиранта перевели дух, то снова начали бой и бились очень храбро. Судно Тиранта было гораздо больше и маневреннее, чем корабли мавров, но оно было одно, а у противника их было пятнадцать, больших и малых, и все — боевые.
Отплывая из Португалии, судно Тиранта увозило с собой четыреста воинов. На его борту находился один очень находчивый моряк по имени Катакефарас. Он плавал уже много лет, был изобретателен и отважен. Видя, что дело плохо, он собрал веревки, в изобилии имевшиеся на судне, и сплел из них сеть вроде той, в которой носят солому. Затем приказал натянуть эту сеть от носа до кормы, обвязав вокруг главной мачты на такой высоте, чтобы она не мешала тем, кто на корабле, сражаться, а, напротив, помогала им; ибо камни, которыми мавры забрасывали корабль, падали в таком количестве и так часто, что можно было только диву даваться, видя их. И если бы не эта сеть из веревок, вся палуба оказалась бы в пробоинах из-за камней и железных прутьев. Но благодаря хитроумному изобретению она осталась невредимой, потому что ни один камень не мог на нее упасть, а, напротив, ударяясь о веревки, отскакивал в море.
Что еще придумал этот моряк? Взял все матрасы, которые нашлись на судне, и обложил ими башни[179] и борта; когда бомбарды выпускали снаряды, то попадали в матрасы и никак не вредили кораблю. Больше того, моряк приготовил кипящее масло и смолу, и, когда корабли мавров встали сомкнутым строем, с судна Тиранта, пошедшего в наступление, бросали в них и масло и смолу, причиняя маврам нестерпимую боль, так что те вынуждены были отступить. И так, сражаясь день и ночь, корабль Тиранта прошел все-таки через Гибралтарский пролив, и столько попало в него пушечных ядер, копий и стрел, что паруса оказались приколочены ими к мачте. И когда мавры отстали и они захотели паруса поднять, то не смогли. А судно находилось совсем близко от берегов и вот-вот могло разбиться около города Гибралтар[180]. Но матросы были такие умелые, что быстро развернули судно и все-таки подняли паруса, вышли из пролива и поплыли в открытое море.
В этих сражениях были ранены Филипп, Тирант и многие другие. И они отправились на пустынный остров неподалеку от земель мавров и там залечивали раны и чинили как могли, свой корабль. А затем поплыли вдоль берегов Берберии[181], все время сражаясь с кораблями генуэзцев и мавров, пока не прибыли к Тунису. Здесь решили они зайти на Сицилию, чтобы пополнить запасы продовольствия, и вошли в порт Палермо. В этом городе жили король и королева Сицилии[182], у которых было два сына и дочь необычайной красоты по имени Рикомана, девица весьма образованная и исполненная многих добродетелей. Когда корабль Тиранта остановился в порту, чтобы взять на борт съестные припасы, которые здесь имелись в изобилии, то на берег сошел лишь писарь и с ним — пять или шесть человек. Им было приказано ни слова не говорить ни о Филиппе, ни о Тиранте, а сказать, что их корабль отправился с запада и плывет в Александрию с несколькими паломниками на борту, которые едут поклониться Гробу Господню.
Когда король Сицилии узнал, что они плывут с запада, то, желая услышать новости оттуда, послал за писарем и приказал всем шестерым явиться к нему. И им пришлось исполнить это. Рассказали они королю о лютых сражениях с маврами и генуэзцами в Гибралтарском проливе, забыв о наказе Тиранта. И открыли, что сюда приехал Филипп, сын короля Французского, вместе с Тирантом Белым. Когда король Сицилии услышал, что на корабле находится Филипп, то приказал соорудить деревянный помост от берега до корабля и покрыть его коврами. Чтобы оказать честь Филиппу, король сам поднялся на корабль вместе с двумя сыновьями и горячо просил его и Тиранта сойти на берег и отдохнуть несколько дней от трудов и забот, которые они пережили, и от сражений с маврами. Филипп и Тирант отвечали, что премного благодарны и пойдут с его величеством, дабы доставить ему удовольствие.
Король проводил их в город; им отвели удобные покои, подали сытный обед и все, что необходимо людям, сошедшим на берег.
Филипп же, по совету Тиранта, сказал, что не пойдет к себе, пока не увидит королеву. Король остался весьма доволен этим. Когда все поднялись во дворец, королева вместе с дочерью, инфантой[183], приветливо приняла гостей. А те, придя в отведенную Филиппу комнату, обнаружили в ней все достойным королевского сына.
Ежедневно во время мессы и после трапезы проводили они время в обществе короля и особенно — инфанты, которая была так приветлива с чужестранцами, проезжавшими через Сицилию, что слава о ее добродетелях разнеслась по всему свету. И, общаясь каждый день с королем и инфантой, Филипп сильно влюбился в нее, а она, судя по всему, — в него. Но Филипп становился таким застенчивым в ее присутствии, что едва осмеливался говорить, и когда она вела с ним беседу, частенько не знал, что ответить. Тогда Тирант торопился сказать за него и объяснял инфанте:
О сеньора, вот что значит любовь! Наш Филипп, когда мы дома или где-нибудь еще, но только не у вас, не устает вас нахваливать, а когда вы рядом, с превеликим трудом может связать пару слов, особливо же когда речь идет о любви. И будь я женщиной и повстречай я кого-нибудь, имеющего столь утонченную особенность, да знай я к тому же, что он — человек надежный и древнего рода, я бы разлюбил всех остальных ради него одного.
Ах, Тирант! Вы правильно говорите, — ответила инфанта. — Но ведь если Филипп по своей природе груб, то что за радость и утешение доставит он девице, когда все будут над ним потешаться? Из уважения ко мне не рассуждайте со мной больше о нем, ибо я была бы счастлива лишь с человеком, сведущим в любви, сановитым, древнего рода, не грубым и не жадным.
Сеньора, вы рассуждаете совершенно справедливо, но Филипп — другого поля ягода. Он юн, но мудр, как старец, щедр, как никто другой, отважен, чрезвычайно любезен и добр. По ночам он не спит и мне не дает отдохнуть вволю. Ночь кажется ему вечностью, лишь день ему приятен. И только разговор о вашем высочестве доставляет ему удовольствие. Сеньора, полюбите же того, кто любит вас. Тем более что он — сын короля и вам ровня и готов отдать за вас жизнь. А если он не столь красноречив, как вы, то почитайте это скорее за благо. Берегитесь, сеньора, тех мужчин, которые чересчур решительно и дерзко ведут себя с женщинами и девицами; в их любви нет ничего хорошего, ибо та любовь, что быстро приходит, быстро и уходит. А мужчин, ворующих у всех, называют разбойниками. Выбирайте же, сеньора, мужчину, который приходит к своей даме со страхом и стыдом и едва может проронить слово, а если и говорит то, что хотел сказать, то запинаясь из боязни.